Жорик гневно сверкнул глазами, но смирился.
— Утром я поехал в город, — начал он. — Уж очень захотелось выяснить кое-что о семействе моей находки. Кому именно принадлежит соседская дача? Что за темные делишки с наследством? Нужно было проверить искренность Марии. И неплохо было бы понять, стоящее это дело или нет. Еще интересно было, куда автосос уволок машину нашей гостьи? Я уже успел выяснить у соседей по даче, что за разбитой «Таврией» приезжали на рассвете.
— Откуда ты знаешь о наследстве? — удивилась я. — Мария рассказала нам эту историю лишь сегодня утром.
— Услышал разговор. Я же рассказывал. Диалог двоюродного братца нашей находки и его приятеля красноречиво свидетельствовал, что ребята благих намерений не имеют. Братец выражал бурный восторг по поводу случившейся с сестрой катастрофы и даже говорил что-то про то, что теперь-то наследство точно у него в кармане: «Я — племянник! Официальный и единственный наследник. А она больше не дееспособна. Сечешь?» При этом он еще настаивал на том, что врачей вызывать не следует: «Оставим все как есть. Отличный счастливый несчастный случай!» А напарник ему в ответ блеял: «Ой, надо бы проверить. Вдруг девчонка легко отделалась? Ой, тогда что, нам ее добивать, что ли, придется? Жуть какая!»
— Вот сволочи!.. — вырвалось у меня.
По мере поступления информации Машин лжекузен вызывал все большую неприязнь.
— Ты еще не все знаешь! — перебил Георгий. — При моем похищении эти гаврики вели себя еще отвратительнее. Поверь, я неспроста заговорил о личном оскорблении.
Под громкий стон все мои надежды на то, что ситуация, может быть, еще образуется, пали смертью храбрых. В данном случае отговорить Георгия от мести было невозможно. И отказаться от собственного участия в предстоящем бедламе я тоже не могла. Спокойно позволить Жорику наделать массу опасных глупостей? Нет. Такое не в моих правилах. А не позволить — не в силах. Остается только истерично совершать глупости вместе с ним. «Ну почему этот Георгий всю жизнь втягивает меня в какую-нибудь нервотрепку?!»
«Этот Георгий» между тем, не замечая моих страдальческих гримас, продолжал рассказывать:
— Возле станции я, как обычно, решил заглянуть в киоск. Прям как в песне: «…А я только встал на пять минут — купить сигарет». Вернулся в форд, и тут кто-то набросился на меня с заднего сиденья.
— Тебя били?! — Я почувствовала, как сжимаются кулаки. Сейчас уже я и сама жаждала отыскать негодяев.
— Вообще-то нет, — вздохнул Георгий. — Бил я. Точнее, пытался бить. Безуспешно. Они попросту набросили мне на голову тряпку, пропитанную эфиром, и я вырубился. Пришел в себя в гараже. Воняет бензином, посередке стоит тот самый джип с заляпанными грязью номерами, по полу куча какого-то железа и тряпья разбросана. Руки-ноги связаны, голова гудит. «О! Очухался!» — радостно восклицает хлипкого вида мужичок, сидящий за письменным столом в углу этого гаража. Меня уже тогда зло взяло. Хоть бы мордоворота какого подослали! Это ж как унизительно! Понимать, что позволил похитить себя какому-то задохлику. А тут еще смотрю — лицо знакомое. И постепенно понимаю, что передо мной сидит не кто-нибудь, а напарник нашего двоюродного братца! Во дела, думаю.
— Он жив? — встревожилась я.
— Если нет, то я тут абсолютно ни при чем, — заверил Георгий не слишком-то уверенно, — возможно, он скончался от нервного потрясения, обнаружив, что я сбежал, но я же не мог это предусмотреть.
— Подожди. Объясни толком, что он от тебя хотел?
— «Куда, — спрашивает, — наша девушка девала копию завещания? Если скажете, отпустим. Нет — будете тут у нас вечность жить». Я, как только в суть происходящего въехал, чуть от радости веревку не разорвал. Хлипкая такая веревочка. Слегка дернулся — чувствую, она трещит. Связали, называется! Нет, думаю, рано пока высвобождаться. Первый раз в жизни повезло, можно сказать.
— То есть как это повезло?! От какой радости?! — возмущение мое не знало границ. — Тебе что, так плохо со мной живется? С чего это ты радуешься, когда тебя собираются навечно оставить в другом месте?!
— Вот она! — театральным жестом указал на меня Георгий.
— Кто — она? — испугалась я, подозрительно осматривая свою одежду.
— Твоя женская логика, — с издевательской серьезностью пояснил Георгий. — Выводы не имеют ничего общего с предпосылками. Если солнце желтое, значит, крокодилы Южной Африки умеют говорить «гав».
— Неправда! — я заняла оборону. — Мои крокодилы умеют говорить «гав» только в том случае, если они — собаки!
Несколько секунд Георгий переваривал услышанное, потом недовольно постучал себя по лбу, но все-таки вернулся к изначальной теме разговора без лишних комментариев.
— Я обрадовался тому, что преступники и не думали скрываться. Сами попали ко мне в руки. Добровольно.
— В связанные руки, — напомнила я. — Это меняет дело. Ты как тот червяк, что просился с мужиками на рыбалку. Но не будем отвлекаться. Итак, тебя спросили: «Где копия завещания?» А ты?
— Говорю, ясное дело, что о местонахождении и бумаги, и Маши понятия не имею. Марию передал, говорю, знакомым на хранение, а сам поехал по делам. Хотите, могу этим знакомым позвонить. Узнаю, куда они ее дальше девали. Может, и про бумаги что-то спрошу. Задохлик согласился. Настороженно так подошел ко мне, развязал веревку. Я, конечно, собрался тебе звонить, об опасности предупреждать. Нажимаю соединение, жду один гудок, вешаю трубку, чтобы ты приняла сигнал тревоги, снова звоню, уже чтобы поговорить, как тут из противоположного угла гаража на меня мчится какая-то гора, настоящая гора мышц. И орет своему задохлику что-то вроде: «Спятил, что ли? Ты забыл, что ли, инструкцию? Звонить запрещено!» Я так растерялся, что позволил выбить у себя из рук телефон. Потом думаю: ладно, поддамся, чтобы еще какую ценную информацию из них вытянуть. Сделал вид, что «гора», когда мобилу выбивал, меня задел, а я, мол, от удара свалился лицом прямо в ту самую пропитанную чем-то тряпку и снова, мол, сознание потерял. Они поверили, но для верности снова меня связали.
Забыв о конфронтации предыдущих минут, я возмущенно и целиком перешла на сторону мужа.
— Тряпку набросили — ты уснул, тряпку сняли — проснулся. Нашли себе попугая! Надо на них в суд подать!
Мою реплику Георгий начисто проигнорировал и продолжил рассказ:
— Лежу себе, делаю вид, что ничего не слышу.
— А на самом деле?
— Слышу, конечно. Причем слышу следующее: «Не признается он. Только время зря потратим. Давай, может, отпустим да проследим, куда побежит?» Это задохлик говорит.
«Не такой он дурак, чтобы хвост не обрубить. Еще чего — отпустить?! — возмущается «гора». — Признается. Куда денется-то? Есть у меня для этого свои методы. Я же, как-никак, медик. Нас в медицинском еще на первых курсах научили, как из людей правду вытягивать».
«Только не при мне! — голос задохлика так дрожит, что в гараже аж стены трясутся. — Не выношу вида крови, каленых щипцов и стонов пытаемых».
