— Может, за это дело лучше вообще не браться? — насупился Жорик. — От такого режиссера и я бы сбежал. Им там, по-моему, нужен хороший доктор, а не детектив. К тому же тебе с твоими расшатанными нервами общение с таким количеством себе подобных вредно.
— После четырех лет общения с тобой мне уже ничего не вредно, — мило улыбнулась я. — И потом… Как это — не браться?! А о пропавших девочках ты забыл? Ну подумай, ну пожалуйста! Кто вытащит их из беды?! Кто, если не знаменитый Георгий Собаневский?
На этот раз Жорик отчего-то не растаял от лести. Наоборот, нахмурился еще больше и сделался вдруг до невозможности деловым и официальным. Ну прям как я в кабинете у Шумилова, когда старалась побороть свою очарованность издателем.
— Опыт показывает, что если беда действительно случилась, то вытаскивать из нее надо сразу. Сколько, говоришь, времени прошло с момента исчезновения твоих актрис?
— С момента исчезновения первой девушки прошла уже неделя. Вторая исчезла на два дня позже. — Эту информацию я уже читала из блокнота.
— Вот видишь! — с победным блеском в глазах тоном всезнающего детектива провозгласил Георгий. — И никаких требований выкупа? Никаких вестей от возможных похитителей?
— Никаких…
— Или с барышнями ничего страшного не случилось, или спасать уже некого, — твердо заявил всезнающий детектив так, будто речь шла о какой-нибудь бытовой мелочи. — Считаю участие в этом деле нецелесообразным. В первом случае все газеты радостно заверещат, что агентство Order от серьезных дел скатилось к извлечениям нерадивых пигалиц из чужих постелей. А во втором… Вряд ли ты сможешь назвать положительным результатом расследования нахождение двух трупов, правда?
Я не вспылила. Не кинулась на Георгия с обвинениями в жестокосердии. Не набросилась с упреками, касающимися подавления моей личности (всегда, как только какое-то дело пробуждало во мне интерес, Георгий объявлял его нецелесообразным). Даже не возмутилась по поводу абсолютно неоправданного пессимизма Жорика. Нет. Я мысленно досчитала до десяти и решила попробовать объяснить все еще раз. И после этого кто-то еще берется утверждать, что у меня расшатанная психика!
— Все не так просто, — начала я. — У первой девушки были прекрасные отношения с родителями, очень откровенные. В семье было принято все друг другу рассказывать. Девочке просто не из-за чего было уходить из дому. Понимаешь? Кроме того, в двадцать один год отлучаться по личным делам можно и не скрытно. Просто предупредить друзей и родителей. А она никого не предупредила. Вела себя так, будто собирается на обычную прогулку.
— Почему же полиция решила, что девушка исчезла по собственной воле?
— Да потому что полиции лень заниматься расследованием! Раз никакого преступления совершено не было, то можно отделаться обычным объявлением пропавших в розыск и ничего не предпринимать. — Я поймала себя на том, что цитирую режиссершу. — По крайней мере, так считает Зинаида Максимовна. Но она вообще настроена категорически против полиции. Оперативника, которому было поручено устроить обыск в ее кабинете, она попросту спустила с лестницы. Выкрикивая при этом что-то вроде: «Грязные свиньи! Вместо того чтобы заниматься расследованием, они роются в моих вещах! Я вам покажу обыск! Это мои личные вещи!»
О том, что последний факт имел место быть, Тигра рассказывала, не скрывая восхищения смелостью своей «Зинаидочки Максимовночки». Тигра оказалась невольным свидетелем этой сцены — поднималась занести режиссерше в очередной раз забытые в зале ключи и наткнулась на разгневанную Зинаиду Максимовну, расправляющуюся с бедным полицейским.
— Так и запиши: «Режиссерша ведет себя отвратительно. И подозрительно», — продиктовал Жорик. — Боялась обыска, значит, было что скрывать. Кроме того, уж ты-то должна понимать, что полиция не прекратит активных действий просто так, из-за лени. Наверняка наши опера нашли веские доказательства добровольного ухода твоих актрис в тень. Так. Пометь, что мне нужно позвонить ребятам, узнать, на основании чего появилась версия об отсутствии преступления.
Я обрадовалась, что Жорик начал наконец думать, и даже не стала спорить с его мнением о порядочности режиссерши. Запись о том, что Георгий собирается расспросить бывших коллег о нашем деле, я пометила восклицательным знаком, смайликом и единичкой.
— Отлично! У нас появился первый пункт плана действий.
— Ну вот, вы вместе со своим Шумиловым все же втянули меня в это глупое расследование! — обиженно пробурчал Жорик. — Если я докажу, что актрисы исчезли по собственному желанию, вы оставите меня в покое?
— Обещаем! — дружно обрадовались мы.
— Катерина! — тоном всесильного шефа благосклонно приказал Жорик. — Продолжай доклад.
— После телефонного разговора со своим возлюбленным первая героиня, она же Лариса, сообщила родителям, что пойдет гулять с подружкой и, возможно, останется у этой подружки ночевать. Девушка щелкнула по носу младшего брата и захлопнула за собой входную дверь. Было восемь часов вечера, на улице было на удивление тепло и сухо. Больше первую героиню никто не видел.
— А на следующий день должна была быть репетиция в театре, — напомнила Настасья, опасаясь, что я буду читать только свои записи и забуду об информации, добытой сестрицей в разговорах с актерами.
— Зинаида Максимовна не могла поверить, что главная героиня может позволить себе неявку на репетицию. Никого не предупредив?! Что за непростительное хамство? — снова вживаясь в образ режиссерши, продолжала я. — В состоянии крайнего возмущения режиссерша отдала главную роль другой артистке — девочке Алле. Для подстраховки. Чтобы был второй состав на случай очередных капризов со стороны первой главной героини. Алла все то время, пока пьеса находилась в разработке у театра, мечтала об этой роли. Она терпеть не могла Ларису и считала, что та недостойна играть главную роль. Алла жила в студенческом общежитии и за ночь успела довести до истерики всех соседей. Девушка беспрерывно репетировала. Читала текст вслух и просила кого-нибудь послушать ее со стороны. Читала она очень эмоционально и довольно громко. Вскоре половина общежития знала текст роли и втайне проклинала все театры вместе взятые. Следующим утром она отказалась идти на учебу, заявив, что не для того так долго ждала этой роли, чтобы тратить драгоценное время репетиций на университетские будни.
— Так, — все еще приказным тоном прервал меня Жорик, — записывай: «Вторая героиня ведет себя крайне подозрительно». Одно то, что человек может целые сутки что-то там репетировать, характеризует его как стопроцентного маньяка, которого стоит изолировать от людей. Похоже, ради получения этой роли твоя Алла могла пойти на все, что угодно.
— Убрала соперницу, а сама потом капитулировала под натиском угрызений совести? — с сомнением скривилась я. — Неправдоподобно! Кроме того, если рассуждать подобным образом, то выходит, что вся их труппа — сплошные маньяки, которых нужно изолировать от общества. Каждый из них, я уверена, репетировал бы новую роль не менее активно. Зинаида Максимовна умеет заражать людей энтузиазмом.
