Это было только начало. Ларс научил его стрелять двумя стрелами по двум мишеням одновременно. Раза с сотого у него даже стало получаться. Он обернулся, чтобы похвастаться Ирме, но той уже не было. Дэйв не заметил, как она ушла.
Дальше началось вообще волшебство. Охотник потребовал, чтобы Дэйв стрелял в мишень, которую от него загораживал ствол дерева.
– Смотри! Прикладываешь стрелу не к середине тетивы. Лук ставишь горизонтально, как кочевники. Оп!
Стрела полетела по дуге, обогнув препятствие, и вонзилась в цель.
Через два часа Дэйв был выжат как лимон. Руки и ноги отваливались. Никогда он не думал, что тренировка по стрельбе может быть такой интенсивной.
Наконец Ларс, улыбаясь, заявил:
– Добро. Толк из тебя будет. Тренируйся теперь ежедневно. Два выстрела в секунду ты должен делать даже если тебя врасплох застали. На автоматизме. Это движение должно в руки зайти, а это только практика дает. Каждый день! А теперь пойдем обедать.
После обеда охотник оседлал свою невысокую гнедую лошадку и уехал, а Дэйв с тех пор каждое утро посвящал тренировкам.
Ирма пару раз ходила с ним поглядеть как он дырявит стену сарая, а потом перестала. Он чувствовал, что напряжение между ними нарастает, но ничего не мог поделать.
Однажды, когда он вернулся со стрельб, то застал в доме бурю.
Глава 14. Проект
Redeus
Из дневника Ирмы де Клер.
7 Пожнеца
Я снова решила вспомнить о тебе, дорогой дневник. Странная у тебя судьба. Мы встречаемся только когда мне плохо. Если мне хорошо, я забываю о тебе напрочь.
Внутренняя усталость у меня устроена по принципу щенка. Это когда он сначала такая велюровая ушастая торпеда, а потом сразу камешек – шевели его, не шевели. Пушистости и ушастости не выдали, дали только зубастость и вот это состояние камешка, которое наступает внезапно, бесповоротно и глухо…
Устать я могу в любой момент. Угадать его нельзя. Заранее о нем сказать тоже нельзя. И вот сейчас он настал. Я устала от всех. От этого дома, от вечно говорящей загадками Яжинки и даже от Дэйва.
Сегодня приезжали его друзья вместе с Марьяной. Кстати, я так и не поняла зачем она то явилась. Никаких обещанных новостей про проблемы в городе она так и не привезла. Даже что там с моим братом происходит в мое отсутствие не знает. Все переживает как же ей бедняжке теперь жить на белом свете, если я так и не вернусь управлять городом.
За столом милый непосредственный Чиж задал вслух тот вопрос, который мучает меня уже неделю. Как долго мы будем прятаться в этом доме, и не насовсем ли мы тут поселились?
И что ответил Дэйв? «Я не знаю».
Прекрасный ответ, достойный героя! Кто-то как будто подменил того юношу, что спасал меня от опасностей в моих снах, что ворвался в мою реальную жизнь как ураган, что клялся вместе со мной раскрыть тайну наших родителей. Где тот герой, что ринулся вызволять меня из рук целой банды головорезов? Когда он успел превратиться в трусливую мышку, спратавшуюся в норку?
За столом я даже не смогла сдержать себя в руках. Вышла на улицу и минут пять колотила со всей злости по стволу ни в чем не виноватого дерева.
Сколько мы еще будем тут сидеть? В конце концов, у меня есть обязанности! Брат, за которым надо следить. Мой народ, за который я несу ответственность. И теперь, после испытаний, несу больше, чем когда бы то ни было! Там неизвестный девушек крадет или убивает, а я тут сижу!
У меня есть моя клятва на могиле матери! Сидя здесь, я ни на шаг не приближаюсь к тому, чтобы раскрыть тайну ее исчезновения… или гибели.
Он не знает! Снял с себя ответственность и полностью доверился этому вояке Норману, который еще неизвестно какие цели преследует. Поднял руки и капитулировал. Закопался в этом своем домишке и рад. Куда ему и зачем идти? Ему и тут комфортно. Про то, что он обещал мне там же, у могилы матери, он, скорее всего, уже забыл.
Решено. Жду еще неделю. Если ничего не изменится, то к лешему Дэйва и его вояк. Я уеду отсюда одна!
13 Пожнеца
Я совсем забросила тебя, мой дневничок. И соврала тебе. Оказывается, мне бывает так плохо, что ни сил, ни желания писать что-либо нет. Все эти дни у меня было ощущение, что я покрываюсь плесенью и гнию заживо. Бесконечные дожди и вечное отсутствие Дэйва. Он здесь, но его нет рядом. Весь в этих тренировках. Он не понимает меня и не чувствует.
Сначала я обрадовалась, когда приехал этот Ларс. Думала, что это встряхнет Дэйва. Вдохнет смелости, заставит действовать. Но нет. Теперь он просто отсутствует по пол дня. Может так и лучше. Мне сложно говорить с ним, сложно сдерживаться, чтобы не накричать. В конце концов, он хороший человек. Он желает мне добра. Наверное, он просто не тот, кто может мне помочь на моем пути. Я не хочу его обижать, но я так больше не могу!
Я не вытерпела обещанную неделю и начала действовать. Для начала я все-таки решила расставить все «точки над и» в отношении Яжинки. Мне уже давно не нравились ее намеки и оговорки, что боги планировали мое появление. Как только начинаешь уточнять, уходит от ответов. Сегодня я почти подловила ее. Она всегда так увлекается тестом, что меньше следит за тем, что говорит.
Я спросила чем именно занималась моя мать, пока была ученицей богов.
– Да чем занималась… училась. Ей двенадцать было всего, когда богов свергли, – ответила она.
– Ну у нее же потом был какой-то проект.
– Да ты и была ее проектом.
– А у вас?
– И у меня тоже ты была, – ответила она раздраженно, так как случайно обожглась о духовку. Дальше она спохватилась и начала опять заговаривать мне зубы, но сказанного было достаточно. Я решила, что я вправе знать!
Яжинка часто вечерами сидит с какими-то бумагами и старается их от меня спрятать, если я неожиданно захожу в комнату. После пары таких моих визитов она вообще стала закрывать дверь на замок. Когда я стучусь, то сначала всегда шелест бумаги, и только потом шаги старушки к двери.
Смешная. Как будто я не знаю где она их хранит. Приехала она с одной большой и плотно набитой сумкой-саквояжем, которая так и стоит под ее кроватью.
Я поднялась наверх и достала саквояж. Да, читать чужие записи некрасиво, но я была уверена, что то, что я найду относится ко мне напрямую.
Помимо странных свертков с какими-то стеклянными сосудами, я нашла то, что искала. Две толстых папки. На первой было написано: «
Redeus
»
