В этот момент следует решение о подрыве только что оставленного немцами моста. Кто отдал приказ? В.И. Кузнецов ссылался на указания Ставки. И.П. Галицкий в своих воспоминаниях приводит разговор с Кузнецовым, где тот ссылается в обосновании решения о взрыве на телефонный разговор со Сталиным. Решение не слишком удобное в свете грядущего контрнаступления, но оставлять мосты в целости и сохранности означало рисковать их захватом. Собственно, Яхромский мост должен был бы взлететь на воздух еще при приближении к нему танков 7-й тд. Находившийся южнее и ближе к Москве железнодорожный мост через канал был аккуратно (с перспективой на восстановление) взорван поздним вечером 28 декабря.
Так или иначе, решение об уничтожении моста было принято. Команды подрывников с нагруженными взрывчаткой вещевыми мешками отправляются к мосту. И.П. Галицкий вспоминал: «Через четверть часа послышался первый взрыв. Но мост еще стоял. Вскоре последовал второй взрыв, затем третий, а мост по-прежнему оставался целым. Мы не на шутку заволновались, не понимая, в чем дело. Прочность моста, как выяснилось несколько позже, объяснялась просто: отдельные его узлы взрывались огневым способом последовательно. Наконец раздался четвертый взрыв, и мост рухнул в канал, а противоположный конец его высоко поднялся вверх»
[310].
Снятие зарядов взрывчатки с Яхромского моста
Вечером того же дня 29 ноября Директивой Ставки ВГК № 005241 1-я ударная армия подчиняется Западному фронту (с 20.00 29 ноября). Тем самым признавался факт втягивания армии в оборонительное сражение под Москвой. 26-я армия (будущая 2-я ударная), невзирая на сосредоточение в районе Москвы, в подчинение Г.К. Жукову не передавалась.
За много километров от Яхромы, но в тот же насыщенный событиями день 29 ноября Ф. Гальдер записал в своем дневнике: «Активность противника перед фронтом 4-й армии несколько возросла. В донесениях говорится о подготовке противника к наступлению (?). На северном фланге 4-й армии и на фронте 3-й танковой группы – никаких изменений. Противник перебрасывает силы (по-видимому, снятые с участка фронта перед 9-й армией и выведенные из района Ярославля) против 7-й танковой дивизии, наступающей через канал Москва – Волга в районе Яхромы»
[311]. Рядом с фразой о грядущем наступлении Франц Гальдер поставил вопросительный знак, видимо рассматривая такой вариант как нечто фантастическое. Между тем счет времени до начала советского контрнаступления шел уже на часы. Силуэт айсберга, с которым предстояло столкнуться «Титанику» немецкого наступления, уже показался на горизонте сквозь снежные заряды.
Однако немецкое командование не обладало достоверной информацией о сосредоточении трех армий. Тем более о нем не знали наступающие по заснеженным полям части. Они упорно продвигались вперед, свято веря, что если они разобьют противостоящие им советские дивизии и бригады, ничто их больше не остановит.
В советских документах оставление плацдарма у Яхромы предсказуемо приписывается только усилиям бригад 1-й ударной армии. Однако в действительности нажим на позиции 7-й тд осуществлялся не только с востока, но и с запада. Ольгово подвергалось атакам силами окружаемой и отходящей группы Захарова.
Атаки на Ольгово одновременно показали, что попытка прорваться из окружения на восток, к Яхроме, не имеет никаких перспектив. Оставался путь на юг. Вполне логично в качестве тарана для прорыва окружения выбирается оставшаяся в распоряжении Ф.Д. Захарова 25-я тбр. В отчете бригады указывается: «30.11.41 г. Зам. Командарма 16 генерал-майор Захаров приказал танкам (Т-34 – 2 шт., Т-60 – 2 шт.) совместно с пехотой 133-й сд, курсантским полком выбить пр-ка из Каменка и прорывать кольцо»
[312]. Каменка это деревня на шоссе, уходящем на Лобню. Рассчитывать на успех прорыва вдоль шоссе силами двух «тридцатьчетверок» (Т-60 в качестве тарана имели условную ценность) не приходилось, и чуда не произошло. Взять Каменку 30 ноября не удается, потери 25-й тбр составили 2 Т-34 и 1 Т-60.
Прорыв 3-й танковой группы к каналу Москва – Волга создал большой разрыв между правым флангом 16-й армии и левым флангом 30-й армии Западного фронта. Вдоль самого канала этот разрыв заполнялся частями прибывающей 1-й ударной армии, а просвет между Ленинградским шоссе и Яхромой пришлось временно заполнить переброшенными из других армий резервами. Ситуация осложнялась тем, что командованию 3-й танковой группы удалось высвободить из-под Калинина XXXXI моторизованный корпус и выдвинуть его в передовые порядки наступления. В последний день ноября корпус находился в районе Клина. К тому моменту в 1-й танковой дивизии корпуса насчитывалось всего 37 танков. В 6-й танковой дивизии оставалось 4 боеготовых танка Pz.II, а боеготовые Pz. 35(t) и Pz.IV отсутствовали вовсе.
В итоге помимо 1-й ударной армии в последние дни ноября 1941 г. в бой вступил еще один «айсберг» грядущего советского контрнаступления – 20-я армия. Первоначально задача объединить соединения, выдвигаемые для восстановления рухнувшего после окружения группы Захарова фронта, была возложена на полковника А.И. Лизюкова. Однако вскоре стало ясно, что требуется полноценное армейское управление. Таковым стало управление 20-й армии.
20-я армия, также как и 1-я ударная армия, была сформирована на основании директивы Верховного Главнокомандующего от 20 ноября 1941 г. В состав армии первоначально включались: 11, 12, 13 и 16-я стрелковые бригады с дислокацией в Раненбурге, 78-я стрелковая бригада в Проскурове, 35-я стрелковая бригада (прибывшая из Ташкента) в Скопине, 23-й и 24-й лыжные батальоны в Раненбурге, 21-й и 22-й лыжные батальоны в Ряжске, 18-й артиллерийский полк в Раненбурге. Кроме того, в состав армии были включены 331-я стрелковая дивизия, 36, 37, 40. 53, 54, 49, 28, 64, 43, 24, 31-я стрелковые бригады.
Однако в тот период 20-я армия лишь объединяла резервы. В бой армии предстояло пойти в другом составе. 29 ноября 1941 г. следует Директива Ставки, в которой предписывалось: «Преобразовать опергруппу Лизюкова в 20-ю армию, куда включить: 28, 43, 35 и 64-ю стр. бригады, 331-ю и 334-ю стр. дивизии, батальон танков и два дивизиона PC»
[313]. С 20.00 29 ноября армия подчинялась Военному совету Западного фронта. Командующим армии назначается А.А. Власов, А.И. Лизюков становится его заместителем. Начальником штаба 20-й армии назначается полковник Л.М. Сандалов. Эти бригады и дивизии были уже практически последними боеготовыми резервами и предназначались они для контрнаступления. Более того, полная боеготовность не для всех из них достигалась к 29 ноября. Так 36-я сбр (курсантская) из Самарканда прибыла на фронт еще не полностью вооруженной. В ЖБД бригады указывалось: «В течение 2 декабря было получено вооружение – винтовки, автоматы, пулеметы, минометы и 76-мм пушки»
[314]. Т. е. до этого комплект вооружения был явно неполным.
