В тринадцать часов пополудни тюремный автозак миновал контрольно-пропускной пункт на выезде из города, а еще через полчаса выехал на сто пятое шоссе, ведущее в столицу. Бутунин облегченно вздохнул и, устроившись на сиденье поудобнее, закрыл глаза, намереваясь вздремнуть. Перевозка не представляла сложностей: дорога хорошая, автострада прямая до самой Москвы, на автозаке займет часа четыре плюс пара часов по Москве до лефортовского СИЗО, где их уже ждали. Сдать Хамелеона охранникам, оформить бумаги на передачу, и можно возвращаться.
Оба охранника, и Бутунин и Думчев, жили в Твери на постоянной основе. Думчев владел ведомственной однокомнатной квартирой, вполне приличной для холостяка, Бутунин с семьей занимал просторный частный дом: сто квадратов на шесть человек. Родственниками Бутунин был богат. Супруга, двое детей, тесть и родная мать. И все жили под одной крышей. Несмотря на то что родственников он безумно любил, тем не менее радовался, когда удавалось напроситься на этапирование по долгому перегону. На этот раз маршрут этапирования долгой отлучки не предполагал, и Бутунин спешил воспользоваться несколькими часами относительного покоя.
Миновали указатель деревни Городня. На этом отрезке с автострады виднелась полоска речного берега. Думчев воду любил, но на этот раз бурая пенистая водная масса его не вдохновляла. Дождь так и не прекратился. Срывающийся с небес водопад обрушивался на асфальт, на кроны деревьев, на кусты и пожухлую траву. Вода стекалась в один сплошной поток и неслась к реке мутной жижей, вперемежку с землей и глиной.
На перегоне от Старого Мелково до Мокшино был мост, но до него автозаку пришлось практически плыть по автостраде. Дорога шла в низине, заболоченная местность разбухла до безобразия, даже асфальтовое покрытие неестественно вздулось. Думчев снизил скорость до шестидесяти, потом до сорока, но подозревал, что и это не предел. До моста кое-как добрались. Почти ощупью, под проливным дождем, заливающим лобовое стекло, доехали до середины моста, и тут впереди что-то загромыхало.
– Что за черт? – выкрикнул Думчев и резко ударил по тормозам. Машину повело в сторону, и он вцепился в руль, пытаясь удержать машину на дороге.
– Эй, полегче! – заворчал Бутунин, ударившись головой о стойку. – У меня башка не казенная.
– Не ворчи! – оборвал его Думчев. – Надевай плащ, нужно посмотреть, что там впереди.
– В каком смысле? – не понял Бутунин, голова спросонья работать отказывалась. – Ты что, заблудился? Снова сократить решил? Ну, даешь! И как только тебя до сих пор из конвоя не выперли? Ведь есть же четкие инструкции: при этапировании одного или нескольких заключенных менять маршрут категорически запрещается. Так нет, каждый раз одно и то же. Что тебе на этот раз не понравилось? Мост слишком узок или асфальт не так положен?
– Вперед посмотри, – пропустив мимо ушей тираду Бутунина, проговорил Думчев. – Видишь, что творится?
Тот бросил быстрый взгляд в лобовое стекло и уже не смог его отвести. Часть моста заволокло плотным черным дымом, настолько плотным и густым, что даже проливной дождь с ним не справлялся.
– Вот черт! – чертыхнулся Бутунин. – Это что еще за хрень?
– Похоже, произошел взрыв или случилось что-то, что по звуку напоминает взрыв. Может быть, там авария, а может, и нет. Но проверить нужно, из-за дыма мы не можем двигаться.
– Стоять здесь тоже не самая гениальная идея, все-таки у нас арестант в кузове, – заметил Бутунин.
– Вот и не стой. Пошевеливайся, Бутунин, пошевеливайся!
– Да почему снова я? – возмутился охранник.
– Да потому, что я за рулем, – вспылил Думчев. – Иди, тебе говорят! И давай не задерживайся там.
– Ладно, ладно, иду.
Это были последние слова, которые охранник Бутунин произнес в своей жизни. Рука его легла на дверную ручку, открывая запорный механизм, но как только защелка вышла из пазов, дверь вырвало из рук Бутунина, и его самого понесло следом за дверцей. Порыв ветра хлестнул по лицу ледяным веером дождевых струй. Вода попала в глаза, заставив Бутунина зажмуриться. Он закрыл глаза всего на мгновение. На один короткий миг. Как оказалось, этот миг стал роковым и для него, и для его напарника.
Думчев не отрывал взгляда от дымовой завесы, накрывшей мост. Еще до того, как автозак подъехал к мосту, он ощутил какое-то смутное беспокойство, но отнес его на счет дождя, зарядившего две недели назад, конца которому видно не было. Теперь же беспокойство переросло в твердую уверенность, что простым этому перегону уже не быть. Когда со стороны пассажирского сиденья раздались глухие хлопки, мозг безошибочно идентифицировал их как выстрелы.
Защитный рефлекс сработал мгновенно: Думчев пригнулся и одновременно протянул руку к оружию. Автомат, небрежно засунутый между спинками сидений, зацепился за рычаг. Думчев дернул повторно. «Не может быть, чтобы все так закончилось! – Мысли неслись галопом. – Не может быть, чтобы это был последний перегон. Без паники, у тебя оружие, а это значит, что не все потеряно».
Автомат не поддавался. Думчев все тянул и тянул, а снаружи не доносилось ни звука. «Почему они молчат? Почему не пытаются убить меня? Или я все выдумал? Выстрелов не было, Бутунину ничто не грозит, и сейчас он вернется в машину с новостями. С хорошими новостями». Но Думчев и сам в это не верил. То, что он еще жив, всего лишь случайность, отсрочка неизбежного. Пройдет всего пару минут, и все изменится. «Но эти минуты мои, и я должен ими воспользоваться. – Думчеву удалось освободить ремень автомата, он подтянул к себе оружие и, не сводя глаз с распахнутой двери, начал шарить по обшивке позади себя. – Где эта ручка, черт бы ее побрал! Шевелись, Думчев, шевелись!»
Ухо уловило едва слышное движение за металлической перегородкой, отделяющей салон водителя и кузов арестанта. «Ничего, никуда он не денется. Сначала разберусь с ситуацией, а потом подумаю о нем». Думчев нащупал-таки ручку, обхватил ее рукой и начал медленно поворачивать. Тихий щелчок, и дверь открылась. Не оглядываясь, он начал сползать с сиденья, пока не ощутил под собой твердую землю. Выпрямившись, Думчев потянул на себя автомат и вдруг услышал за спиной ледяной, с едва заметной гнусавинкой, голос:
– А вот это уже лишнее, автомат тебе больше не пригодится.
Думчев отпустил оружие и развернулся. Его глаза встретились с колючим взглядом обладателя гнусавого голоса. «Надо же, совсем…» Додумать мысль он не успел, так как в ту же секунду раздался глухой щелчок, и во лбу охранника возникла аккуратная дырочка. Тонкая струйка крови потекла к переносице.
– Так-то лучше, – произнес гнусавый. – А теперь переходим к главному.
Старший оперуполномоченный Главного управления угрозыска полковник Лев Иванович Гуров сидел в своем кабинете на Петровке и откровенно скучал. Нет, не просто скучал, он буквально изнемогал от скуки. Сейчас Лев с радостью занялся бы даже рутинной бумажной волокитой, но и эта деятельность была ему недоступна. Последний отчет по текущим делам он составил и сдал два дня назад, а новой работы за этот период не появилось.
