А вот с пчеловодом оказалось сложнее. Гнусавого судьба соседа архивариуса нисколько не заботила. План Хамелеона был отвергнут в самом начале, а когда он высказал опасения, что сторож может стать помехой, ему было велено заткнуться. Хамелеон понимал, что произойдет с пчеловодом, но пока не увидел это своими глазами, просто не мог поверить в то, что это действительно входит в планы Гнусавого. То, что случилось потом, чуть не стоило жизни самому Хамелеону. Увидев, как тело пчеловода обмякло и рухнуло на крыльцо, он впал в ступор. Стоял на крыльце, как истукан, не реагируя на окрики головорезов Гнусавого и сверлящий взгляд самого главаря. Он, Хамелеон, так не работает. Он не лишает людей жизни. Он всего лишь вор, простой вор. Почему с ним происходит такое?
Там бы он и умер, если бы не одна маленькая деталь. В доме архивариуса зазвонил телефон. «Кто бы это мог быть?» – пронеслось в голове Хамелеона. Он точно знал, что архивариусу никто и никогда не звонил. Сам он мог это сделать, но ведь в данный момент в доме его не было, сейчас он находился в электричке на пути к столице. Эта мысль вывела Хамелеона из ступора. Он вошел в дом, намереваясь выяснить, почему нарушен заведенный порядок.
Это был не телефон, это был таймер, поставленный на определенный час, в который архивариус совершал ежедневную процедуру. Может, отмечал время обеда, а может, принимал лекарство, этого Хамелеон не знал, но звук таймера его успокоил, и к дверям хранилища он подошел совершенно успокоенный.
После этой вылазки его доставили в новое место, снабдили одеялом и водой и на какое-то время оставили в покое. Хамелеон понимал, что нужно расслабиться, поспать, чтобы восстановить силы и на трезвую голову оценить ситуацию. Но спать он не мог. Мозг отказывался отключаться. Он противился этому так отчаянно, что становилось страшно. Хамелеону казалось, что он больше никогда не сможет заснуть и будет бодрствовать до тех пор, пока в голове что-нибудь не сломается, после чего он просто превратится в овощ.
Этого не случилось. В какой-то момент усталость взяла верх над страхом, и Хамелеон все же уснул. Разбудил его один из головорезов и снова вытащил в большую комнату, где его поджидал Гнусавый. С новой задачей. И Хамелеон снова согласился. Быстро и без условий. Разрабатывать план ему позволили в темной каморке, без свидетелей и надзирателей. И даже покормили вполне сносно, как приговоренного перед казнью. Сытый желудок довольно урчал, а вот мозг составлять план категорически отказывался, будто в нем произошел сбой. Почему? Да потому, что теперь Хамелеон знал, какой бы план он ни разработал, обязательно погибнут люди, и в этом будет и его вина. А он не хотел становиться убийцей.
«Значит, ты должен составить такой план, выполняя который никто не пострадает, – убеждал он сам себя. – Придумай способ сделать то, чего ждет от тебя Гнусавый, не подставив при этом невинных людей». Но сказать это оказалось куда проще, чем сделать. И к полуночи, сроку, установленному Гнусавым, у Хамелеона план так и не созрел.
На этот раз побоев не было, но то, что послужило альтернативой, показалось Хамелеону куда страшнее ноющих почек и отбитых голеней. Подручные Гнусавого притащили в дом чан с водой. Увидев его, Хамелеон похолодел от ужаса, сразу поняв назначение этого чана. Вот когда его мозг заработал. После первого же погружения, когда легкие первый раз сжались, сражаясь за жалкие остатки кислорода, когда вода потекла в распахнутый для вдоха рот. Заработал, как бешеный.
Так, вперемешку с «заплывами», Хамелеон составил второй план для нужд Гнусавого. И его оттащили в чулан. До рассвета. «Встанет солнце, и мы продолжим», – сказал на прощание Гнусавый. Вот почему Хамелеон не мог уснуть. Вот почему ждал рассвета с тихим ужасом, понимая, что он уже наступает…
Гуров понятия не имел о страданиях Хамелеона. Более того, он и в мыслях не держал, что с ним может происходить нечто подобное. В конце концов Хамелеон находился в кругу своих, а свои всегда могут договориться. Воры, даже если за ними ни одной ходки не числится, все равно живут «по понятиям», а на беспредел подписываются только так называемые «отморозки», но их времена давно миновали.
А вот адвокат Ципиков в благородство похитителей не верил. Не то чтобы у него имелись конкретные подозрения, ничего подобного. Просто ощущения. С момента похищения пошел шестой день, а его клиент так и не вышел на связь. Ципиков был уверен, что Иван Шаповалов непременно нашел бы способ связаться с Ципиковым так, чтобы об этом не узнала полиция, если бы с ним все было в порядке. Так почему он этого так и не сделал? Да потому, что он не был в порядке, потому что не был волен в своих желаниях, передвижениях и контактах.
Именно это, а еще свои претензии собирался высказать адвокат полковнику Гурову и потребовать объяснений. Лично Ципикову казалось, что оперативники из Главка работают недостаточно активно, и он считал, что просто обязан повлиять на ситуацию. Нельзя оставлять несчастного Ивана в руках похитителей, и он этого не допустит.
Гуров пришел в отдел за десять минут до восьми. Он еще с порога заметил адвоката, пристроившегося возле окна. Ципиков сидел на узкой твердой скамейке, вытянувшись, точно струна. По сторонам он не смотрел, только на входную дверь. Взгляды Гурова и Ципикова встретились, адвокат поспешно поднялся, поднял с подоконника портфель и шумно приветствовал полковника:
– Доброе утро, Лев Иванович. Посетителей принимаете?
– Доброе утро. Проходите, – жестом пригласил Лев адвоката в кабинет.
Бросив папку на стол, он снял пиджак, сел в кресло, предварительно предложив Ципикову занять место напротив, и официальным тоном произнес:
– Я вас слушаю.
– Позвольте, это я должен вас слушать, – неожиданно для него ответил Ципиков. – Именно за этим я и пришел.
– Не понял, за чем вы пришли? – переспросил Гуров, испытывая искреннее удивление.
– За объяснениями, за новыми сведениями, за отчетом в конце концов. – На последней фразе голос Ципикова сорвался на фальцет.
– Допустим, отчитываться перед вами я не обязан, – вспылил Лев. – У меня есть начальство, и оно со своей задачей очень хорошо справляется. Что касается новых сведений, то это скорее я должен идти к вам с подобным вопросом, а не вы ко мне.
– Если бы у меня появились новые сведения, я бы ни секунды не заставил вас ждать, уж будьте уверены, товарищ полковник. – От многодневного ожидания нервы Ципикова были взвинчены до предела, поэтому любое замечание в свой адрес он принимал в штыки. – Сомневаюсь, что вы сделали бы то же самое. Вы вообще моего клиента ищете или нет?
– А вы все еще считаете его своим клиентом?
– Конечно. Иван Шаповалов доверил мне свою судьбу, думаете, я могу бросить его в сложившихся обстоятельствах? Вот вы бы смогли? Понимаю, вы считаете меня черствым и бездушным роботом. Этаким юридическим болванчиком с кучей заумной информации в голове, который не может испытывать беспокойство за судьбу своего клиента.
– По-моему, вы беспокоитесь о том, что потеряете гонорар. Если мы не найдем Хамелеона, не видать вам ваших денег, а сумма наверняка не маленькая, – сухо проговорил Гуров.
