– Что ж, значит, и правда нужно за ним присмотреть. Завтра оформим ему «вольную». Сегодня уж поздно, рабочий день заканчивается, а завтра с утречка его и пустим. По холодку, как говорится.
– Отпускай, Валера. Думаю, так мы гораздо быстрее узнаем все, что нужно, чем если будем откровенности от него дожидаться.
Договорившись с Бочкиным, Гуров сел в машину и поехал в Управление.
Неожиданный поворот беспокоил его и не давал сосредоточиться на почти придуманном уже плане дальнейших действий.
«Как Седов мог быть связан с этим Васей? – размышлял он. – Ведь там просто пробы ставить негде. Что общего могло быть у него и двадцатипятилетнего пацана, сына «умницы» – мамы и, в общем-то, тоже не такого уж глупого бизнесмена Арутюнова? Виктор занимался ночным разбоем и сдавал этому деду краденые вещи? Но Вася явно не из простых, чтобы так просто и напрямую с ним контактировать, нужно иметь очень определенный «статус». Когда Седов успел его заработать? Ведь у него, если не ошибаюсь, даже ни одного «привода» нет. Что это за личность такая? Везде поспел. И среди криминала у него «знакомые», и среди бизнес-элиты родственники. Нигде не работал, а «крутых телок» на спортивных машинах по ночным клубам водил. Просто уникум какой-то».
Тем временем рабочий день действительно заканчивался, и, зайдя в свой кабинет, Гуров обнаружил его пустым.
Не успел он сесть за компьютер, чтобы проверить почту, как зазвонил телефон. Взяв трубку, Лев посмотрел на экран, желая узнать, кто звонит.
«Толик, патологоанатом», – сообщала надпись.
Не находя возможным в девятом часу вечера после многотрудного рабочего дня выделить из массы знакомых патологоанатомов какого-то там Толика, он устало произнес в трубку:
– Алло, слушаю.
– Здравствуйте, Лев Иванович, – донесся из трубки бодрый молодой голос. – Извините, что беспокою так поздно, но тут появилась информация, возможно, она вас заинтересует. Это Толик. Толик Рябов. Мы работали вместе по «расчлененке», может, помните. И недавно еще встречались в морге. Вы оставляли данные на одного человека, просили, если обнаружат труп, чтобы обязательно передали информацию. А я как раз тоже там был. Мы еще разговаривали с вами, прошлые деньки вспоминали. Помните?
Перед мысленным взором Гурова возник высоченный худющий парень. Сутулый, с огромным острым носом, он напоминал птицу. Насмешливые коллеги, не особо церемонясь, дразнили его «дятлом», что он воспринимал с неизменным добродушием.
С Толиком Гуров действительно познакомился в ходе расследования довольно запутанного и очень кровавого убийства. Он хорошо запомнил, как хладнокровно и деловито совсем еще юный, в общем-то, парень ковырялся в останках, которые своим видом наверняка вывели бы из равновесия самого изощренного режиссера фильма ужасов. Тогда это вызвало неподдельное уважение бывалого полковника, и он даже занес в список контактов его телефон.
– Да, Толик, конечно, помню. Для меня действительно очень важна любая информация об этом человеке. Что, есть какие-то данные?
– Возможно, – как-то странно ответил Рябов. – Вы ведь говорили, что того человека зовут Виктор Седов, правильно?
– Да, именно так.
– Так вот, сегодня вечером на кладбище нашли неопознанный труп. Мужчина, предположительно около тридцати лет. Ткани уже начали разлагаться, по внешнему виду заключения делать сложно. Но причина смерти очевидна. На шее четко видна странгуляционная борозда, так что здесь однозначно совершено удушение.
– Ты думаешь, что это и есть Виктор Седов? – стремясь побыстрее перейти к главному, спросил Гуров. – А основания? При нем нашли документы? Или телефон? По каким признакам ты определил, что это именно он? Я ведь даже фотографию не оставлял, – добавил он, вспомнив про снимок на фоне красной машины, и досадливо подумал:
«Вот черт, надо было повторно разослать запросы. Да кто ж знал? Я уж и думать забыл, что тут может оказаться летальный исход».
– Нет, Лев Иванович, насчет того, что это именно Седов, у меня уверенности нет, – говорил между тем Рябов. – Ни документов, ни чего-то другого, подходящего для установления личности, при нем не оказалось. Интересно здесь другое. Труп обнаружили на Покровском кладбище, здесь у нас, в Бирюлево. Он был закопан в землю рядом с, так сказать, «штатной» могилой. Обычное захоронение, небольшой холмик, дешевенький памятник. Ну, и на памятнике соответственно все как следует. Фотография, даты и имя – Седова Вера Ивановна.
– Вера Седова?! – в изумлении воскликнул Гуров.
– Именно. Я когда эту надпись увидел, сразу про вас вспомнил. Думаю, надо будет позвонить, сказать. Вдруг и правда здесь какая-то связь имеется.
– Молодец, что позвонил, Толик! – с чувством проговорил Гуров. – Ты просто самый настоящий молодец! А теперь скажи-ка мне вот что. Этот парень, которого там нашли, он как на вид – худой или толстый?
– Нет, скорее худощавый, – ответил Рябов.
– А волосы? Светлые или темные?
– Светлые. Грязные только очень. Его ведь без ничего, как был, закопали, без саванов погребальных.
– Понятно. А лицо? Ты говорил, там уже разложение началось, но хоть какие-то черты просматриваются?
– Вы имеете в виду, годится ли он для опознания?
– В общем, да. Как по-твоему, годится?
– Вполне возможно. Думаю, знакомые, те, кто регулярно с ним общался, смогли бы узнать. Там пока ничего особенно «глобального» нет.
– А незнакомые? Вот ты, например, узнал бы? Если я тебе сейчас фотографию скину, сможешь сказать, он или не он?
– Давайте попробуем, – не очень уверенно ответил Толик.
Гуров отправил эмэмэс-сообщение, и через несколько секунд из трубки раздался уверенный голос:
– Думаю, он. И черты те же, и анатомия. Строение лицевой кости я имею в виду. Скулы, подбородок… Да, думаю, это он.
Глава 8
После разговора с Рябовым Гуров несколько минут сидел, бездумно глядя перед собой и переваривая услышанное.
Сомнений быть не могло – на кладбище обнаружен именно Виктор. Еще при первой встрече Ирина Субботина упоминала, что ее подруга похоронена именно на Покровском кладбище. Кто-то закопал сына рядом с матерью, но не так, как закапывают «штатных» покойников, а так, как делают, если хотят «замести следы».
Самый негативный из возможных сценариев, который давно уже представлялся полковнику наименее вероятным, совершенно неожиданно нашел себе очевидное и трагическое подтверждение. В деле, которое Гуров считал почти законченным, где уже не было для него практически ни одной неясности, все вдруг снова перевернулось вверх тормашками.
«А Вася неспроста был молчалив, – подумал Лев, вспомнив недавний неудачный допрос. – Знал, чем может обернуться неуместная разговорчивость. Но что же тогда получается? Получается, что Витю «порешили» уголовники? И видимо, не самые последние в иерархии. За кого попало Вася не стал бы стоять насмерть. А тут знает, что, если перед ментами проговорится, себе дороже выйдет, «свои» потом на куски порвут. Но чем же мог этот Витек так серьезно проштрафиться? И связано ли это с поджогами? Пересекаются ли эти линии, или исчезновение Виктора и предшествующие ему пожары – это две совершенно разные истории?»
