Арутюнов новоявленного сынка признавать не спешил, и, чтобы сделать его сговорчивым, Седов прибегал к «жестким мерам».
Платил ли бизнесмен?
Судя по тому, что временные промежутки между пожарами были достаточно продолжительными, видимо, да. Периодически, по мере накопления долгов, Виктор обращался к богатенькому папеньке, и тот, немного «покобенившись», все-таки отстегивал требуемую сумму. Что же могло нарушить этот столь удачно заведенный порядок? Какое происшествие поломало схему, попутно доломав окончательно, сведя на нет никчемную жизнь беспутного юнца?
– …так что, если вам нужна информация, думаю, проще будет работать с Васей, – неожиданно ворвался в поток размышлений полковника голос Бочкина.
– Да, наверное, – рассеянно ответил Гуров. – Послушай, Валера, а от тебя не смогу получить одну полезную информацию?
– Спрашивайте, если знаю, скажу, – с готовностью ответил Бочкин.
– Этот твой недосягаемый Косой, где он обычно бывает? Есть у него какие-то постоянные места «дислокации»?
– Разумеется. Днем он обычно в бильярдной сидит, а вечером и ночью – дома. Это у него самая активная пора.
– Время высоких ставок? – усмехнулся Лев.
– Да уж, – согласился Бочкин.
– Адресок этого «дома» не сбросишь?
– Не вопрос. И где его квартира находится, и где бильярдная, все координаты могу «слить».
– Где бильярдная, я, кажется, уже знаю, – вполголоса произнес Лев.
Убедившись, что «эсэмэска» с адресом Косого благополучно принята его смартфоном, он развернулся и, не чувствуя уже никакой похмельной «расслабухи», бодрым шагом направился к машине.
«Вариантов только два, – уже определившись с мнением по поводу мотива убийства, думал Гуров. – Либо Арутюнову надоело платить карточные долги непутевого сынка и его прикончили за просрочку, либо добрый папенька денег дал, но они не дошли до адресата, сменив «хозяина» где-нибудь по дороге. Как Седов мог оказаться на кладбище? Его заманили туда под каким-то предлогом или привезли уже мертвого, чтобы надежно спрятать тело? Да, в подобном случае искать мертвеца на кладбище, пожалуй, и в голову никому не придет. На мусорной свалке, на пустыре, в темной подворотне. Где угодно, только не похороненного рядом с могилой матери».
С этой мыслью он сел в машину и поехал на Покровское кладбище.
Погост оказался достаточно большим по площади, и с первого взгляда можно было сказать, что сторожа, даже если их несколько, не в состоянии тщательно контролировать все, что происходит на такой обширной территории.
Недалеко от входа располагалось здание, где, по-видимому, и можно было отыскать этих самых сторожей.
Результатом получасовых переговоров и утомительных объяснений стало знакомство с приземистым здоровяком, дядей Андреем. Он-то и был тем самым человеком, который обнаружил труп.
– Нечаянно это случилось, – рассказывал дядя Андрей по дороге к могиле. – Там вокруг памятники, пустого пространства нету, так что какая там возле нее земля, разрытая ли или не разрытая, это можно только вблизи увидеть, если прямо к могилке подойти. Ну, а нам тут когда подходить, сами видите, сколько простора. Все обойти, везде присмотреть надо. Да еще похороны почти каждый день, тоже следить приходится, чтоб аккуратно закапывали, не лезли на чужую территорию. Вот и уходит время.
– Сторожить-то уже особо и некогда? – усмехнувшись, посочувствовал Гуров.
– Ну да, можно и так сказать. Некогда. Пройдешь, глазом кинешь – памятники целые, и ладно. А тут, смотрю, – собаки. И не одна-две, а прямо стадо целое. Сбежались к этой могилке, чего-то там повизгивают, в земле ковыряются… Я их шуганул, потом думаю – дай посмотрю, чего это они там искали. Подошел, а там прямо вот так, возле короба, просто яма вырыта.
– Собаками? – уточнил Гуров.
– Ну да, собаками. Даже следы от когтей виднелись. А в яме-то, смотрю, – тряпка какая-то торчит. Я ближе подошел, присмотрелся, вижу – пола это от куртки. Знаете, вот как внизу бывает, уголочек такой с карманом, и «молния» виднеется. Застежка-то.
– Да, я понял.
– Ну вот. Потянул я за эту полу, а она не вытаскивается. Глубже, значит, закопана. Тут я уж понял, что неладно дело и что самому этот вопрос лучше не решать. Взял телефон, вызвал полицейских. Ваших то есть, – уточнил дядя Андрей, выразительно взглянув в лицо Гурову. – Приехали они, раскопали, и оказалось – парень. Вот так. В пятнах весь, уж портиться начал. А на шее – полоска черная. От удавки, значит.
– Это вчера произошло?
– Да, вечером. Часа четыре уже было. А не увидел бы этих собак, так бы и лежал он там. Когда бы я еще до той могилки добрался. Родственники там не бывают, наверное, присмотреть некому. Вот и пользуются… кто попало.
– А вообще на территорию кладбища попасть легко?
– Вообще-то несложно. На главном входе там, конечно, всегда кто-нибудь следит, но территория большая, сами видите. Ограда – где есть, где нет, где поломана. Можно попасть. Если захотеть сильно. Ваши-то когда приезжали, тоже вот про это спрашивали. Дескать, не видели ли посторонних или подозрительного кого. А как его угадаешь, подозрительный он или не подозрительный. Все они тут одинаковые, все посторонние. Тут их, может, тысяча человек за день проходит, каждого не уследишь. Вон она, могилка-то. Можете посмотреть сами.
– Которая? – в недоумении спросил Гуров, глядя на несколько памятников, действительно стоящих почти впритык друг к другу.
– А вон, черная доска, видите? Самый дешевый памятник. Готовые плиты продают, только портрет заказывать нужно. Здесь и рисуют у нас. Граверы такие есть специальные. А некоторые даже портрет не заказывают. Просто фотографию покупают, на шурупы крепят. Это уж и совсем дешево. Те люди-то, видать, небогатые, которых могилка здесь. А может, и вообще один кто остался. Похоронили абы как, насколько денег не пожадничали. А те, может, узнали, что некому сюда ходить, следить за могилой, да и…
В то время как продолжался монолог словоохотливого дяди Андрея, Гуров внимательно всматривался в пространство между тесно наставленными памятниками, пытаясь определить, насколько велика была степень риска, если бы кому-то в голову пришло зарыть между этими памятниками труп. И чем больше он вглядывался, тем больше убеждался, что степень эта была минимальной.
Даже сейчас, при свете дня, за причудливым нагромождением надгробных плит несложно было укрыться. А в темное время суток или в сумерки здесь и вовсе можно было провернуть что угодно, причем совершенно незаметно для посторонних глаз. И то, что Гуров увидел в следующую минуту, только лишний раз подтвердило эту догадку.
У черной плиты, на которую указывал сторож, была видна только верхняя часть. Снизу ее закрывал огромный природный камень, служащий основанием для памятника на стоявшей рядом могиле. Сам памятник был сделан в виде каменного креста и, слушая дядю Андрея, Гуров вдруг заметил, что в просвете между этим крестом и черной плитой появилась чья-то голова. Явление головы было настолько неожиданным, что на мгновение он потерял дар речи. Между тем голова не оставалась на месте. Она постепенно поднималась вверх, и вскоре взору полковника предстала шея, плечи и верхняя часть туловища незнакомого мужчины. Ни на одного человека, с которым Гурову пришлось встречаться по делу Виктора Седова, мужчина не походил.
