– Нет, наверху тоже пусто. Кауфмана тут нет. – Клара спустилась со второго этажа.
– Вот, держи, – Эзра протянул ей перчатки. – Наденешь и приложишь к больному. Постарайся прикасаться именно рядом с очагом болезни. Но не больше десяти минут в день. Должно помочь.
– Ими уже пробовали лечить рак? – спросила Клара.
– Нет, – признался Эзра. – Но попробовать стоит.
Они помолчали. Клара крутила в руках перчатки, Эзра рассматривал надпись, сделанную на пыльной полке пальцем. Надпись гласила: «если во время медитации к тебе явился дьявол, заставь и его медитировать».
– Ты не скучаешь по всему этому? – спросила Клара.
– Скучаю. Но не столько по этому, сколько по тем временам, когда все было так просто. Я думал, что могу…
– Изменить мир? – хмыкнула Клара. – Ты опять говоришь, как Кауфман.
– Мне, кстати, казалось, что этого хотят все. Что любой человек именно того же и желает. Сделать мир лучше.
– И когда ты стал думать по-другому?
– Когда мое изобретение решили превратить в оружие. – Эзра несколько раз ударил ладонью по креслу, выбивая пыль, потом плюнул, осознав бессмысленность, и сел. – В общем, не получилось.
– Ну почему бы не попробовать еще раз, но не с помощью науки, а с помощью чудес?
– Наука и чудеса, по сути, не отличаются, – рассуждал Эзра. – Да и на самом деле я ничего не изобретал.
– Это как? – не поняла Клара.
– Вот, – Эзра поднял руку и показал ей кольцо на пальце. – Это кольцо Джордано Бруно. Научный прорыв – это его заслуга.
– Ты что, спер его?
– Да.
– Ну и ладно, – пожала она плечами. – По крайней мере, теперь ты знаешь, как не надо менять мир. Легкий способ, очевидно, не всегда лучший. Джордано Бруно, кстати, плохо кончил.
– Я в курсе, мне теперь кажется, что это какой-то сценарий, заложенный в кольцо.
– Ну, в некотором смысле, даже если твое изобретение будут применять как оружие, ты все равно добьешься своего. Мир точно изменится. А что будешь делать с лавкой?
– Я?
– Ну не я же! Это ты ее открыл, значит, она тебя слушается, что ли. Как когда-то Кауфмана. Жалко, если все эти вещи будут просто лежать, не принося пользы. Вот эти перчатки, например, очень помогут многим.
– Не знаю, думаешь, стоит остаться тут и занять место Марка?
– Как минимум тут не ловит твой телефон, а еще тут тебя не достанут сотрудники Министерства обороны.
– Я уже думал об этом. Но меня пугает перспектива просидеть тут всю жизнь. Да и не знаю даже, зачем все это.
– Ты смотрел «Матрицу»? – вдруг спросила Клара.
– Нет, а что?
– Там есть прекрасная цитата на этот случай. «Иногда правильность выбора заключается в необходимости сделать его еще раз, при том, что цена уже известна».
Глава 23
Звякнул колокольчик, щелкнула табличка над дверью, Эзра оторвался от книги и посмотрел на надпись. Лос-Анджелес.
В лавку вошла Клара, почему-то в черном вечернем платье, в руках она держала старые потертые перчатки.
– Как-то тут посвежело, – сказала Клара, оглядываясь.
– Это все твой вырез на спине.
– Мне кажется, что кресло, в котором ты сидишь, волшебное.
– С чего ты так решила? – насторожился Эзра.
– Да ты прямо на глазах превращаешься в Кауфмана.
Эзра хмыкнул, но задумался.
– Спасибо, – Клара положила на стойку перчатки, – сработало.
Эзра отложил книгу и серьезно посмотрел на нее.
– Ты точно уверена? Врачи подтвердили?
– Да, – улыбнулась Клара.
– И что они сказали?
– Что рак был диагностирован ошибочно, ведь он не мог просто исчезнуть, – усмехнулась она.
– Слушай, а ведь это идеальное чудо!
– Что? – не поняла Клара.
– Главная проблема любого чуда в том, что оно может принести страданий больше, чем пользы, но не это. Оно же просто лечит. Причем, как выяснилось, даже рак.
– Ты шутишь? Не может принести страдания? Да попади эти перчатки в руки жадного торгаша, и у этого чуда возникнет цена, причем непосильная для большинства желающих. Вот тебе и море слез.
– Ну да. – Эзра потер шею и зевнул. – Проблема в людях. Они способны любое благо превратить в ужас.
– Нет, ну ты точно превращаешься в Кауфмана, ты уже и к людям себя не относишь.
Раздался приглушенный стук в дверь. Ручка подергалась, но дверь не открылась. Потом снова стук.
– Что происходит? – насторожилась Клара.
– Кто-то не может войти, – пожал плечами Эзра.
– Почему? Дверь же не заперта, – удивилась девушка.
– Потому что тот, кто в нее долбится, желает зла кому-то в этом магазине.
– Ну так, может, впустить его? – спросила Клара.
– С чего бы? – удивился Эзра.
– Узнать, что у него за претензии к тебе.
– Почему это ко мне? Может, к тебе!
– Вот и узнаем. – Клара подошла к двери и открыла ее. В лавку ввалилась полная женщина в синем свитере. Ей все же удалось сохранить равновесие, и она начала осматриваться, грозно сопя. В левой руке женщина держала какой-то сверток.
– Кто у вас тут главный? – спросила она с вызовом.
– Он, – Клара указала на Эзру. Женщина посмотрела на Клару так, будто только что ее заметила.
– Та-ак, – протянула она, приближаясь к стойке, – значит, это вы продали моему сыну штуку.
– Штуку? – переспросил Эзра.
– Да, штуку!
– Нет, штуку продал не я, – уверенно сказал Эзра и вдруг пожалел, что у него нет газеты, которой можно было бы отгораживаться от собеседника, как это делал Марк.
– Но ее точно продали в вашем магазине!
– Может быть, – согласился Эзра. – О чем вообще речь?
– У вас есть совесть? – сокрушенно спросила женщина, покачивая головой.
– Нет, на прошлой неделе еще разобрали, приходите завтра, должны привезти новую партию, – не сдержался Эзра. Клара едва сдержала смех. Женщина побагровела, создав странный, но ласкающий взгляд контраст с цветом свитера.
– Да что вы себе позволяете?! – взвилась она.
– Да что вам от меня надо?! Какая штука?! Вы вообще кто?! – Эзра перешел в наступление.
– Я – мать! И я не позволю, чтобы мой сын… Вот, сами посмотрите! – Она положила сверток на стол, стала разворачивать полными, неловкими пальцами.
