– Да, но меньше, чем вас. Ну, то есть не вас, а историю про вас.
– Отлично. И что? – хихикнул Марк.
– Что – что?
– Что тебе с этого? – пояснил Кауфман.
– Ну, мне приятно, – неопределенно пояснила Моника.
– Но недостаточно приятно, да?
– Почему же?
– Ведь ты же заслуживаешь большего, не так ли?
– Да! – тут же заявила девочка.
– А как ты поймешь, что она любит тебя уже достаточно?
– Не знаю… Перестанет говорить о вас.
– И что тогда?
– Ну все. Тогда будет хорошо, – неуверенно сказала Моника.
– Тебе никогда не будет достаточно. Чем больше тебя будут любить, тем больше ты будешь требовать. Но чем больше ты будешь требовать – тем меньше тебя будут любить. Это черная дыра, в глубине которой только боль.
Моника, раскрыв рот и вытаращив глаза, слушала. Кауфман мотнул головой, приходя в себя, осознавая, что снова переборщил.
– Итак, зачем нужна любовь? – менторским тоном спросил Кауфман.
– Уже не знаю.
– Ну, это тоже результат. Любовь нужна, чтобы любить, не находишь этот ответ простым и логичным?
– Нет, – ответила Моника.
– Ты любишь прапра?
– Да.
– Тебе нравится это чувство?
– Да.
– Вот и все. В этом вся суть. Это чувство дает силы. Причем в случае с твоей прапра – силы жить. – Марк посмотрел на Монику. Та не просто нахмурилась, а буквально скукожилась.
– Но ведь хочется, чтобы и она меня любила.
– Это тупик, я уже говорил. Ты можешь только любить. В этом вся ценность. Только так можно получить удовлетворение.
– Ладно, я верю, – сдалась девочка. То ли действительно приняв новую точку зрения, то ли просто устав сопротивляться. Так или иначе, она перестала быть похожей на старый сморщенный башмак.
– Теперь понимаешь, что ты хочешь у нее отнять?
– Да, – неохотно признала Моника. И вдруг добавила: – Вы не обижайтесь.
– На что? – теперь нахмурился Марк.
– Ну, на то, что я наговорила. Я просто… Ну, это, чтобы вас не любить и чтобы прапра не любила, – потупилась Моника.
– Ничего страшного, я понимаю.
– Вообще-то вы хороший. Кажется, вы теперь тоже мой прапра, – улыбнулась девочка.
– Увы, но это не так. Мы не родственники.
– Но вы же на том фото, у вас кисет, который сшила прапра!
– Это не значит, что мы родственники, – повторил Марк.
– Но она говорила, что родила после того, как вы ушли! – напирала Моника.
– Я же говорю, она все выдумала.
– Да почему?! – топнула ногой девочка. – Она не врет! Прабабушка родилась в тридцать девятом году! Если я все правильно поняла, то это случилось через восемь месяцев после того, как вы ушли!
– Возможно, – согласился Кауфман.
– Тогда вы мой прапра!
– Нет.
– Да почему?! – злилась Моника.
– Я не могу иметь детей, – пожал плечами Марк.
Глава 31
Звякнул колокольчик, щелкнула табличка над дверью. Марк оторвался от газеты и посмотрел на надпись. Констанца.
В лавку вошла Клара, одетая в полувоенную форму цвета хаки и высокие берцы. Она подслеповато сощурилась и осмотрелась.
– В царстве мрака без перемен. Ты забыл, как пользоваться выключателем?
– Нет, – удивленно, задумчивым тоном ответил Марк.
– Ну так включи свет.
– Нет, – все так же задумчиво повторил Марк.
– Тогда хотя бы объясни, почему ты сидишь в темноте. – Клара подошла к прилавку и положила на него рюкзак.
– Это странно, но я не знаю, – протянул Кауфман.
– Твое безумие прогрессирует. Раз уж ты все равно не знаешь, зачем сидишь без света, то не имеет ли смысл его включить?
– Нет, – теперь уже уверенно отрубил Кауфман. – Ты не поняла главного. Я вдруг осознал, что почти два года намеренно не включаю свет в лавке, но не помню почему.
– Ты серьезно? – удивилась Клара.
– Абсолютно. И я не намерен зажигать свет до того, как не пойму. Кажется, что это важно. – Кауфман озадаченно посмотрел на люстру и нахмурился.
– Каждый сходит с ума на свой манер. Я кое-что принесла. – Клара достала из рюкзака сверток и стала его разворачивать. Кауфман продолжал смотреть на люстру.
– Я даже помню точную дату, когда перестал включать свет, но не могу вспомнить зачем.
– По-моему, ты придаешь этому слишком большое значение. Посмотри-ка, – Клара положила на прилавок деревянный кубик, выкрашенный в красный цвет.
– И что это? – рассматривая куб поверх очков, спросил Марк.
– Если честно, то я надеялась, что ты не спросишь. Понятия не имею, – вздохнула девушка и оперлась на прилавок. – Точнее, я не понимаю всех его свойств. Мне известно только то, что он меняет цвет и температуру.
– В каких условиях? – Кауфман ткнул кубик карандашом, тот никак не отреагировал.
– Не знаю.
– То есть ты хочешь, чтобы я что-то купил, но даже не говоришь, что это? – хмыкнул Марк.
– Именно поэтому я продаю его со скидкой в пятьдесят процентов, – хихикнула девушка.
– Пятьдесят процентов от чего?
– От полной стоимости, – снова хихикнула Клара.
– Монополия на бессмысленные ответы в этой лавке принадлежит мне, – пробурчал Кауфман.
Звякнул колокольчик, щелкнула табличка над дверью. Клара и Марк посмотрели на надпись. Нью-Йорк. Дверь дернулась, но не открылась. Потом еще раз. В конце концов на нее обрушился целый град ударов с другой стороны.
– Кто-то очень хочет попасть внутрь, – заметила Клара.
– И сделать больно тому, кто находится внутри, судя по тому, что дверь его не пускает. Ты кому-нибудь наступала на хвост в последнее время?
– Думаю, что это к тебе, – сказала Клара, прислушиваясь к стуку. – Такую ярость умеешь вызывать только ты.
– Ладно, будь добра, открой дверь, – попросил Кауфман.
Клара подошла к двери и вдруг замерла. Растерянно посмотрела на Марка.
– Что случилось? – насторожился Кауфман.
– Не знаю, просто такое ощущение, что это уже было, – неуверенно сказала девушка.
– Дежавю, – махнул рукой Марк.
– Нет. Это было, но не с тобой. Я помню, как в лавку кто-то ломился, как я открывала дверь, но на твоем месте сидел кто-то другой.
