Валентайн послушался, но хватило его послушания буквально на две сотни шагов.
– Тебе нужно вернуться к Кауфману.
– С чего ты так решил?
– С того, что что-то происходит и ты не понимаешь, что именно. А Марк мастер разгадывать такие загадки.
– Я не могу, – сбивая дыхание, ответил Эзра.
– Почему? – не понял Валентайн. – У вас вроде нет неразрешимых противоречий сродни тем, что есть у меня с ним. Я вообще не понимаю…
– Не могу – значит не могу, – оборвал его Эзра. – Противоречия тут ни при чем. Просто я наделал много глупостей.
– И что? Ты думаешь, Кауфман их не делал? Или не видел тех, кто их делает? Он всегда спокойно относился к…
– Не в этом дело. Кауфман меня не помнит.
– Подожди-ка! – Валентайн остановился. – Я думал, что это какой-то защитный механизм. Что тебя забывают чужаки! Думал, у тебя какой-то артефакт.
– Нет, – покачал головой Эзра и потянул вперед Валентайна. – Меня никто не помнит.
– Как это произошло?
– Ты хочешь знать это сейчас? – выделив интонацией последнее слово, спросил Эзра.
– Вообще-то у меня может и не быть другого шанса, – нервно хохотнул Валентайн.
– Сделка, – хмуро сказал Эзра.
– Только не говори, что с дьяволом! – Валентайн улыбнулся, но, видя выражение лица собеседника, удивленно поднял брови. – Это у вас семейная традиция, что ли?
Эзра не ответил, теперь уже действительно чувствуя, как тяжелеет его спутник.
– Может, расскажешь поподробнее? А то как-то характер героя не раскрыт, сюжет мутный, – все более плоско шутил Валентайн.
Эзра посмотрел на него и сразу же отметил нездоровую бледность. С другой стороны, подумал он, неужели существует такая бледность, которую в этой ситуации можно счесть здоровой? Валентайн тяжело дышал, но уже открыл рот, чтобы выдать очередную идиотскую реплику.
– Все началось с кольца, – опередил друга Эзра, здраво рассудив, что заткнуть его можно только так. – Ты наверняка знаешь кольцо Джордано Бруно. Так вот, я поссорился с Кауфманом, украл кольцо и ушел.
– Вот беда, вернись и…
– Заткнись. С помощью кольца я совершил научный прорыв. Новый источник энергии. Беспрецедентно дешевый. Мир стоял на пороге процветания. Но, к сожалению, мое изобретение можно было применить и во вред.
Эзра замолчал, помогая Валентайну перебраться через ручей. Ноги у того скользили по камням.
– Это тоже что-то семейное, я про желание изменить мир. И что дальше, ты испугался?
– Нет, – возразил Эзра, но на секунду задумался. – Само собой, мое изобретение захотело заполучить Министерство обороны. Я их понимаю. Это же буквально чудо-оружие, страшнее атомной бомбы. Они настойчиво просили отдать чертежи. И я, конечно, отказал.
– Даже не знаю, это смелость или глупость, – хмыкнул Валентайн.
– Это не важно. Главное другое. Я не мог спрятаться, рано или поздно меня нашли бы даже в лавке. Это и был момент истины. Тогда-то мне и предложили сделку. Некая дама предложила забвение в обмен на чертежи.
– И ты согласился? – каким-то подчеркнуто нейтральным, неосуждающим тоном спросил Валентайн.
– Нет. Я сдался и сел в тюрьму. Как террорист.
Эзра замолчал, переводя дыхание.
– Не похоже на конец истории.
– Я просидел примерно год, а потом сломался, – сказал Эзра. – Заключил-таки сделку.
Он достал флягу, зубами отвинтил пробку, благо та была на веревочке и потерять ее не представлялось возможным. Сделал большой глоток.
– Что-то не сходится, – задумчиво сказал Валентайн.
– В каком смысле?
– Ты не похож на парня, который мог вот так на лету переобуться.
– Страх, – попытался пожать плечами Эзра.
– Вдруг появился после того, как ты просидел целый год? – ухмыльнулся Валентайн. – Не хочешь – не говори. Мне в общем-то все равно.
Эзра задумался, потом сказал так, будто это должно было все прояснить:
– Письмо.
– От женщины? – уточнил Валентайн.
– Да.
– Ну да, ищите женщину, – скривился он. – Это худшее, что могло произойти. Думаю, что такое никто не смог бы перенести.
– Она просила, чтобы я принял сделку. Не могла больше так. Писала, что никакое забвение не может быть сильнее любви и все такое. Тогда это почему-то звучало так красиво, так правильно, – зачем-то пояснил очевидное Эзра. Валентайн молчал. – И тогда-то я сломался. Но я же не знал, что это работает так!
– Как – так?
– Я думал, что если вернуться и рассказать, кто я, напомнить, объяснить, то все станет как раньше. Нет, конечно, не так же, но почти. Почти как раньше. Оказалось, что забвение перманентное. Стоит мне выйти из поля зрения человека, как он снова меня забывает. Раз за разом. Каждый день я объяснял ей, кто я. Она смотрела видео, на котором сама себе все объясняла, и мы были вместе, пока она не засыпала. Это было странно, неудобно, криво, но было. – Эзра замолчал.
– И что потом?
– Однажды ночью, когда она уснула, я пошел в магазин и не вернулся.
– Тебя трудно осудить.
Оба замолчали. Валентайн все чаще спотыкался.
– Ты мне поможешь? – спросил вдруг Эзра.
– С чего ты решил, что я могу? – удивился Валентайн.
– Но ты ведь меня не забываешь! Значит, есть средство!
– Все проще. Я тоже сначала забывал. Когда я в четвертый раз обнаружил у себя в комнате тебя, я понял, как это работает. Как только я снимаю с тебя фокус внимания – я о тебе забываю. С тех пор часть моей головы занята исключительно тобой. Звучит лестно, да?
– Но сон, ты должен забывать во сне! – спорил Эзра. – Я понимаю, что у тебя нет причин мне помогать…
– Послушай, друг. Все проще. Я просто не сплю. Я никогда не сплю, – раздельно проговорил Валентайн. – Мне просто не нужен сон. Сожалею.
В этот момент у него подогнулись ноги. Он завалился, и Эзра не смог его удержать.
– Приехали, – хмыкнул Валентайн.
Эзра молча сделал большой глоток из фляги, сжал зубы и одним быстрым движением поднял Валентайна на руки. Покачнулся, но сделал шаг.
– Это даже не смешно. Далеко, – удивленно сказал Валентайн. Эзра молчал. – Нет смысла, не дотащишь.
– Смысла нет ни в чем, – сквозь зубы выдавил тот.
– Ты же понимаешь, что ты не струсил, просто это совсем не твоя драка? – спросил Валентайн. – Это я тебя потащил за этим браконьером.
– Я сам с тобой пошел, – процедил Эзра.
