Марк отложил газету, как только мисс Хильдшер вышла.
– Клянусь, эта женщина хуже дьявола, тот хотя бы дает что-то в обмен на душу, а она просто ее высасывает! Даже без моего согласия! Эзра, я вижу на плафонах пыль, займись, пожалуйста.
– Кто ты мне, чтобы командовать?! – донесся голос из подсобки. Марк снял очки и вздохнул. Хлопнула дверь черного хода.
Марк достал с полки шкатулку и расшитый бисером кисет. Покрутил его в руках, примечая все потертости. Вздохнул и стал набивать трубку. Скоро лавку окутал густой табачный дым. Он долго курил, глядя в одну точку. Потом и вовсе закрыл глаза, задремав.
Разбудил его звон колокольчика над дверью. Дернувшись и ошалело водя головой, Марк наблюдал, как в помещение входят какие-то дети. Много маленьких детей. Они выстраиваются перед стойкой полукругом, суетятся просто потому, что не могут стоять на месте даже секунду. Марк вынул изо рта трубку, достал платок из кармана жилетки и протер уголок рта от слюны. Наконец в дверях показалась виновница торжества. Мисс Хильдшер.
– Мы подумали, что если вы не можете прийти, то можем мы. Детки, запевай!
Разнобой детских голосов затянул какую-то песню, аккомпанируя мощному, но некрасивому голосу воспитательницы. Марк положил руки на стойку и глубоко втянул воздух. Поиграл желваками. В такой позе он и просидел до самого конца песни.
– Дети, а теперь что надо сказать? – сюсюкая, обратилась она к младшим воспитанникам. – Три-четыре!
– Спасибо вам, мистер Кауфман! – нестройным хором проревели дети.
Повисла тишина. Мисс Хильдшер выжидающе улыбалась, глядя на Марка, и это стало последней каплей.
– Все вон, – сказал Марк ровным голосом. Выражение лиц детей, не очень понимающих, что вообще происходит, не изменилось. А вот их воспитательница стала похожа на толстую ящерицу.
– Дети! Подождите меня на улице! – Воспитанники вытекли наружу, потолкавшись в двери.
– Это и к вам относится. Вон отсюда! – повторил Марк.
– Да что вы за чудовище? – прошипела мисс Хильдшер, еще больше становясь похожей на ящерицу. – Неужели вы не любите этих детишек?
– Я не обязан никого любить. – Марк буквально рыкнул, и собеседница отпрянула.
– Тогда нам не нужны ваши деньги! – Она задрала подбородок.
– Нужны, – сказал Эзра, выходя из подсобки. – Дети ни в чем не виноваты.
– Не сейчас! – попыталась отмахнуться женщина от Эзры.
– Нет, сейчас, – настоял он на своем. – Извините, но Марк прав. Он не обязан никого любить, он имеет право на анонимность, это только его дело, зачем он дает нам деньги. Но это не значит, что нам они не нужны. Вы не можете променять наше благополучие на свою гордость.
Мисс Хильдшер и Марк прекратили свою дуэль взглядов.
– Извините, – сказал Марк.
– И вы. – Мисс Хильдшер неловко помялась на месте, потом спросила у Эзры: – Ты переночуешь здесь или придешь в приют?
– Я приду, – ответил он. – Попозже.
Женщина посмотрела на Эзру как-то по-другому. Кивнула и вышла.
Марк принялся снова набивать трубку, глядя прямо перед собой.
– Я…
– Ой, только давай без соплей, – прервал его Эзра.
– Почему ты вернулся? – хмыкнув, спросил Марк.
– Плафон сам себя не почистит.
– Действительно.
Марк закурил. Впервые в присутствии Эзры. Паренек поставил стремянку и полез на нее.
– Вы верите в Бога? – вдруг спросил он от самого потолка.
– Не знаю, – протянул хозяин лавки, глянув наверх, будто ожидая увидеть там что-то. – Меня больше волнует обратное.
– Верит ли он в вас? – удивился Эзра.
– Могу ли я верить в себя так же, как верил бы в меня он.
Глава 7
– Представляешь, они заморозили человека! – воскликнул Марк.
– Что тебя в этом так впечатляет? – Эзра оторвался от теста по математике, над которым чах уже полдня.
– Многое. Это удивительно, забавно, интересно и главное – абсолютно бессмысленно, – ответил Марк.
– Поразительно, в нашем магазине тысячи чудес, но ни одно из них тебя так не удивляет, почему?
– Чудеса ничего не стоят, – пожал плечами Марк. – Они только делают нас слабее.
– По той же логике можно отказаться от всех достижений цивилизации и погрузиться в каменный век. Вот уж где сила, – сыронизировал Эзра.
– У всего есть мера, не перегибай.
– Мне кажется, что чудеса дают надежду, понимаешь?
– Вот об этом я и говорю. К надежде я отношусь примерно так же, как к чудесам.
– Почему? – действительно удивился Эзра.
– Потому, что настоящее чудо происходит только тогда, когда ты уже ни на что не надеешься.
– Ну-у-у, – протянул Эзра, сморщившись.
– Перебор? – уточнил Марк.
– Скорее да, чем нет. А если вернуться к заморозке, то я бы попробовал.
– Почему? – Марк выглянул из-за газеты.
– Все равно умирать, а так вдруг получится.
– Понятно. Надеешься на чудо.
Звякнул колокольчик над дверью, щелкнула табличка, Марк посмотрел на надпись. Альтдорф. В лавку зашла молодая девушка в белом врачебном халате и каком-то больничном головном уборе. Осмотрелась. Старик и подросток заинтригованно ждали, что же произойдет дальше.
– Добрый день, вы, я так понимаю, господин Кауфман? – обратилась она к Марку.
– Да.
– Вам хотел нанести визит господин Миллер.
– Так почему же не нанес? – хмыкнул Марк.
– Его скоро привезут сюда, он не в состоянии передвигаться самостоятельно. Есть еще один важный момент, – улыбнулась медсестра. – Нам необходимо разобрать стену, чтобы мы могли внести господина Миллера со всем оборудованием.
Повисла тишина. Медсестра терпеливо смотрела на Марка.
– Если вы ждете от меня какого-то разрешения, то вы его не получите, – несколько ошарашенно ответил он.
– Войдите в наше положение, господин Миллер очень плох, мы не можем отсоединить его от системы жизнеобеспечения, а в дверь она не пролезет.
– Окно, – предложил Эзра.
– Увы, тоже.
– Даже если всем Миллерам на земле разом поплохеет, я не позволю разбирать мою стену, – фыркнул Марк.
– Хорошо, – пожала плечами медсестра. – Я должна сделать звонок.
Девушка вышла из лавки.
– Кто такой этот Миллер? – поинтересовался Эзра.
– Не знаю, – ответил Марк.
