– Принять, что есть замыслы и мотивы, которые вы понять неспособны! – высокопарно бросил понтифик.
– Да что же такое. Вечно у всех какие-то высшие замыслы, – вздохнул Кауфман. – Скоро из дома нельзя будет выйти, не наступив в чей-то пахучий высший замысел. Думаю, что, если однажды появится человек, который будет его лишен, – это будет настоящее чудо.
– Слова, – пожал плечами Тровато. – Я сделал то, что должно.
– Да-да, – махнул рукой Кауфман. – Еще немного серьезного выражения лица добавь. Где копье?
Тровато потянулся к ящику стола, но Марк его остановил выразительным взглядом.
– Не утруждайся, Святейшество, я сам.
Кауфман встал и обошел стол, увидев тревожную кнопку. Хмыкнул и выдвинул ящик. Копье лежало ровно посередине. Марк взял его в руку, взвесил, иронично улыбнулся. Потом достал какой-то документ, пробежал глазами по тексту.
– Неужели тебя настолько увлекла новая игрушка, что ты даже не нашел времени прикрыть свою задницу? Одна подпись, и ты был бы формально чист. Стоило всего лишь расторгнуть договор.
Тровато промолчал, и Кауфман вдруг понял, что он сцепил руки в замок, чтобы скрыть дрожь.
– Ты не знал, – нахмурился Марк. – Ты не ожидал, что я приду сюда. Тровато, тебя развели как пацана! Ладно тебя, но я-то…
Понтифик по-прежнему молчал. Кауфман положил на стол бумагу, копье и быстро пошел к балкону. Тровато расцепил руки и удивленно посмотрел на Марка.
– Вы не заберете его? – дрожащим голосом спросил он.
– Нет. Играйся. Это подделка.
* * *
Клара медленно поднялась по ступенькам, вышла в коридор. Прошла его до конца и остановилась у большой стальной двери. Пару раз стукнула по ней костяшками пальцев, улыбнулась. Достала из-за пазухи ключ и вставила его в замочную скважину. Медленно, слушая щелчки, стала проворачивать. Замком, видимо, давно не пользовались, и ей пришлось повозиться. Наконец она толкнула дверь. Та не поддалась. Толкнула сильнее – без результата. Отошла назад, присмотрелась.
Логика подсказывала, что сейфовые двери должны открываться наружу, но никакой ручки не было. Тогда Клара вставила ключ обратно, чуть-чуть повернула и стала тянуть, используя сам ключ вместо ручки. Дверь медленно открылась. Очевидно, существовал другой, более удобный способ, но и этот вполне подходил.
Клара заглянула внутрь. Длинное неосвещенное помещение со стеллажами. В конце коридора, образованного двумя рядами стеллажей, располагался каменный постамент, на котором – Клара видела даже отсюда – стояли внушительных размеров песочные часы. Она быстро зашагала к ним, поглядывая по сторонам, на различные предметы на полках.
– Стой! – раздался голос Кауфмана. Клара ругнулась и замерла.
– Да как ты понял?! – Она оценивала расстояние до часов. Метра три, не больше, буквально один рывок.
– Отойди от часов, – потребовал Кауфман.
– Я не могу. – Клара подняла руки и развернулась.
– Можешь. – В одной руке Кауфман держал арбалет. Клара подумала, что он может промахнуться, но отбросила эту мысль. Кауфман не промахивается. Да и кто знает, что это за арбалет.
– Хорошо.
– И сними личину, – попросил Марк.
Лицо Клары стало оплывать, меняться. Через минуту на ее месте стоял Валентайн.
– Ржавеешь, – ухмыльнулся Марк. – Слишком прямолинейная схема.
– Но почти получилось, – заметил Валентайн.
– Почти, – согласился Кауфман и вздохнул. Свет бил ему в спину, и Валентайн мог видеть только силуэт. – Последнее слово?
– Мы давно все сказали друг другу, – улыбнулся Валентайн. – Хотя… Зачем ты впутал в это паренька?
– О чем ты? – нахмурился Марк.
– Да, точно. Кубик. – Валентайн медленно опустил руку и сунул в карман. Достал кубик. – Поймаешь?
– Кидай.
Валентайн бросил кубик. Кауфман, кажется, даже не глядя, поймал подачу. Постоял некоторое время молча.
– Это тебя не касается, – наконец произнес он.
– Да брось! Хотя бы сейчас ответь честно. Он приманка, да? Чтобы я заглотил наживку и потерял осторожность?
– И это тоже, – кивнул Марк.
– Цинично, – скривился Валентайн. – А зачем убить его хотел?
– Что? – удивился Марк. – Ты в своем лесу совсем с ума сошел?
– Чуть-чуть, – показав двумя пальцами, насколько именно, хмыкнул Валентайн, – но если не ты, то кто?
– Снимай личину, – приказал Марк.
– Что?
– Ты не Валентайн. Слишком тупой.
И снова стали меняться черты лица.
– Так, значит, я просто приманка? – горько проговорил Эзра.
– Не просто, – покачал головой Марк. – Но я не могу отрицать, что и приманкой ты был.
– Я просто хочу все исправить, – пожал плечами Эзра.
– Что исправить?
– Все! Все, что не должно было случиться! Глупую череду неудач.
– Ты не сможешь, – грустно вздохнул Кауфман.
– Смогу!
– Заткнись, – почему-то повернув голову вбок, сказал Марк будто бы какому-то невидимому собеседнику.
– Что? – не понял Эзра.
– Это не тебе. Послушай, часами нельзя изменить свою жизнь.
– Как это? Тогда в чем вообще их смысл?
– Менять чужие жизни, – ответил Кауфман. – Мне жаль.
– Тебе жаль? – воскликнул Эзра. – Это тебе-то жаль?
– Да.
– Да я тут из-за тебя! Все, что случилось, из-за тебя! – закипал Эзра.
– Нет, это последствия твоих решений, – покачал головой Кауфман.
– А у меня был выбор? Это ты мне показал лавку, все эти несчастные чудеса! Неужели я мог прожить какую-то другую жизнь?! У меня, по-твоему, был хоть какой-то выбор?
– Ты мог не красть то кольцо. Вот и все.
– Не мог! Марк, я не мог! Нельзя быть таким, как ты, понимаешь? Нельзя сидеть на огромном складе с чудесами и не делиться ими с людьми! – Эзра сам не заметил, как перешел на крик.
– Чудеса никому не помогают, Эзра.
– Помогают!
– Нет, это просто костыли для сломанных жизней. Костыли иногда делают жизнь инвалида легче, но заставляют его зависеть от них.
– Это дурацкая патетика! У меня другое мнение! Если я могу что-то сделать – я делаю, – зачем-то спорил Эзра.
– Я никогда не предлагал тебе связать судьбу с этим местом. Более того, я был против, – заметил Кауфман. – Это твой выбор.
– Если бы ты был против, то ты никогда бы не притащил меня сюда!
– Может, ты и прав. – Марк снова повернул голову и что-то сказал невидимому собеседнику.
