– Сам ты… – решив дальше не уточнять, я прикусила язык.
– Здесь отличные бургеры. – Он остановился у автокафе.
Странный у нас разговор.
Тимофей опустил стекло, сделал заказ и протянул кассиру карту. А уже в следующем окне нам выдали хрустящий пухлый пакет, из которого шел ароматный пар. Левицкий поехал на стоянку и там остановился.
– Держи! – Он протянул мне большой сочный бургер с мясной котлетой, зеленью и сыром.
Я уже так давно не ела ничего настолько вредно-вкусного, что у меня внутри все сжалось. Желудок тихо простонал: «Умоляю, возьми!» – а руки взметнулись и уже принимали пищу из рук врага.
М-м-м…
– Вот! Вижу ведь, что проголодалась, – сказал Левицкий. Достал из пакета стакан с ледяной газировкой и поставил рядом в специальное отверстие. – Работа у тебя конская. Не было ничего лучше?
– Иди ты знаешь куда, – отозвалась я, жадно жуя сочащийся жиром бургер.
Взяла стакан и через трубочку втянула сладкую газировку, с удовлетворением прикрыла глаза, ощущая лопающиеся на языке пузырьки.
Мне было плевать, что Тимофей на меня смотрит. Это минутная слабость, а завтра снова диета, правильное питание, грудка, овощи и чай без сахара.
– А я все думал, куда ты пропала после выпускного.
– Ты думал? – Я даже хрюкнула от смеха. – Помнится, ты классно поржал тогда надо мной со своими друзьями.
– Да! – Тимофей качнул головой с довольной улыбкой. Явно получал удовольствие, прокручивая в голове картинки того вечера. – Забавно вышло. Помню твой взгляд. Маленькая жирная девчонка с жирным сердцем, переполненным любовью к своему пианисту.
Это было уже слишком. Кусок застрял у меня в горле и не двигался дальше. Я закашлялась, судорожно соображая, хвататься ли за газировку, чтобы протолкнуть котлету, или выскочить из машины и убежать, гордо задрав голову.
– Ну ты и гад! – кашляя, выдавила я, когда парень потянулся, чтобы постучать мне по спине.
– А что я такого сказал? – Он убрал руку. – Это ведь правда.
– Ты только что назвал меня жирной! – Слезы невольно брызнули из глаз. – Сам себя слышишь? У тебя не возникает мысли, что кто-то может быть толстым из-за того, что у него нарушен обмен веществ? Как можно ляпнуть подобное? Тебя кто воспитывал? Волки?
– Ладно-ладно, – примирительно сказал Левицкий, перестал жевать и внимательно посмотрел на меня. – Ты не была жирной. Ты была… хм… сочной. – Он поднял руки, изображая, как держит в воздухе что-то круглое вроде арбуза. – У тебя была милая смазливая мордашка и классная жирная задница!
– Да пошел ты! Думаешь, приятно слышать такое? – Я швырнула недоеденный бургер в пакет. Меня трясло. – Почему я сижу здесь и выслушиваю такое о себе?!
– Стой! – Он коснулся моей руки и крепко сжал запястье. – Откуда такие комплексы, Колбаса? Да, у тебя была огромная задница. Ну и что? Разве это ужасно? Она была большая и аппетитная.
Высвободив руку, я прижала ее к груди. Сидела и смотрела на довольного собой Левицкого и соображала, удачный ли сейчас момент, чтобы плюнуть ему в лицо.
– Зря ты ушла из школы. Я бы за тобой приударил, – совершенно серьезно сказал он. – К тому же твоя задница стала еще красивее. Я еще там, на мойке, разглядел. Такую не спрячешь за широкими штанами.
Я не убежала. Нет, я… расхохоталась. Ну не могло же это быть правдой? Это был самый странный комплимент, который я получала в своей жизни, клянусь. В животе от смеха клокотало так, что я не могла остановиться. Левицкий заржал вместе со мной.
14
Через минуту, успокоившись, я продолжала спокойно дожевывать свой поздний ужин под его внимательным взглядом.
– Что у тебя еще нового, Дашка? – небрежно бросил Тимофей, делая вид, что увлечен едой.
– Учусь на повара. И не вздумай ржать!
– И ради этого школу бросила?
– Ну да.
Будто он не понимал, из-за чего я ушла. Терпеть насмешки еще пару лет было выше моих сил.
– Целых два года могла отдыхать за партой, – непонимающе потряс головой Левицкий, – если так хотелось жрачкой заниматься, пошла бы после одиннадцатого класса в этот… как его… типа технолог пищевой промышленности или как там зовется эта лабуда? Я, конечно, считаю, что это все фигня, но моя чудна́я мама просто повернута на высшем образовании. Устроила меня на экономический, приходится теперь время от времени в универе штанами лавки полировать.
– Значит, ты теперь студент?
– Ага, – ответил Тимофей.
– Ага, – повторила я, пряча глаза.
Ну вот и получилось избежать ответов на неприятные вопросы!
– И чем ты там занимаешься? – не унимался он. – Жрать готовишь?
Он что, издевается?
Я посмотрела на Левицкого, но парень только пожал плечами. И улыбнулся. Похоже, непосредственность была его коньком.
– Вроде того.
– Значит, ты могла бы завести свой блог и зашибать бабки? Почему нет? Я видел такое.
– Да, подруга так же говорит.
– Вот, – сказал Тимофей, – но образование никогда не помешает.
– Не верю, что ты говоришь это.
– Почему? – хохотнул Левицкий. – У меня вообще-то интеллигентная семья: мама – прокурор, а батя – банкир.
– Заметно, что не учителя и не врачи…
Тимофей поймал мой взгляд на его дорогих часах, сверкнувших золотом на запястье.
– Вменяешь мне это в вину?
– Не знаю. – Я скомкала упаковку от бургера, шумно отпила газировки. – Вот что это сейчас? Сидишь тут со мной, устроил благотворительный ужин, делаешь вид, будто тебе интересно знать, как я живу. Да ведь мы с тобой в школе даже не общались! Могли несколько часов находиться в репетиционной, не смотреть друг на друга и не перекинуться даже парой слов. К тому же ты обзывал меня.
– Да?
– О, я хорошо запомнила шутку про водонапорную башню. Она запала мне в душу! – Поняв, что почти кричу, я снизила тон. – Думаешь, тебе хоть что-то светит со мной? – Я оглядела его холеную наглую рожу и дорогие шмотки. – Такие, как ты, не в моем вкусе, поверь.
– Откуда ты знаешь, что я на тебя тогда не смотрел? – вдруг ошарашил меня он. – Если ты не смотрела в мою сторону, это не значит, что и я тоже.
Я растерянно захлопала ресницами.
– Ты… Ты был гадким, отвратительным и… мерзким.
Его брови поднялись.
– Говорят, я и сейчас такой.
– Согласна. – Я нахмурилась. – Короче, если у тебя хобби такое – кормить замарашек с автомойки дешевой туфтой, то тут ты мимо, приятель.
– Хороший дорогой ресторан исправит положение?
