– Не думаю, что мистер Харви хранит свои тетради в ванной, – раздраженно заметил директор.
– В номере у Харви ничего нет, – сообщил Майкл, когда, пройдя бесконечную процедуру контроля, нашел нас в фойе Большого театра.
На часах было 19.30. Спектакль начнется через полчаса. Нам не удалось обогнать Харви. Придется узнавать имя убийцы из уст актеров, как все зрители. И нас тревожил вопрос, как на это отреагирует убийца, если он в зале.
* * *
19.58. За кулисами театра Харви перед выходом на подмостки собрал актеров в коридоре, который вел от гримерок к сцене. Перед ним стояли Шарлотта Браун, Джерри и Дакота Райс, Сэмюел Пейделин, Рон Гулливер, Мита Островски, Стивен Бергдорф и Элис Филмор.
– Друзья, – произнес он, – надеюсь, вы готовы испытать трепет славы и триумфа. Ваша игра в спектакле, абсолютно уникальном в истории театра, потрясет всю Америку.
* * *
20.00.
Свет погас. Шум в зале немедленно стих. Напряженная атмосфера сгустилась настолько, что ее можно было потрогать руками. Вот-вот начнется спектакль. Мы с Дереком и Анной стояли сзади, у каждой из трех дверей зала.
На сцене появился Браун и произнес вступительную речь. Мне вспомнился кадр из видео с тем же эпизодом, но двадцатилетней давности, тот, который Стефани Мейлер обвела фломастером.
Мэр произнес несколько приличествующих случаю банальностей и завершил свою речь словами:
– Этот фестиваль останется в памяти у всех. Пусть начнется спектакль.
Он спустился со сцены и сел в первом ряду. Занавес поднялся. Публика вздрогнула.
На сцене Сэмюел Пейделин в роли мертвеца, рядом с ним Джерри в полицейской форме. В углу Стивен и Элис, с автомобильным рулем в руках, изображают нетерпеливых водителей. Дакота медленно движется вдоль сцены. Харви читает:
Ужасное утро. Льет дождь. Движение на загородном шоссе перекрыто, возникла гигантская пробка. Отчаявшиеся водители яростно сигналят.
Стивен и Элис, изо всех сил давя на воображаемые клаксоны, яростно спорят, но в зале этого не слышно. “Элис, ты должна сделать аборт!” – “Ни за что, Стивен! Это твой ребенок, ты должен его признать!”
Харви продолжает:
По обочине дороги, вдоль неподвижно стоящих машин, идет молодая женщина. Подходит к заграждениям и обращается к постовому полицейскому.
Молодая женщина (Дакота): Что случилось?
Полицейский (Джерри): Человек погиб. Разбился на мотоцикле.
Молодая женщина: На мотоцикле?
Полицейский: Да, врезался в дерево на полной скорости. Мокрое место осталось.
Публика потрясена. Потом Харви вопит: “Пляска смерти!” И все актеры вторят: “Пляска смерти! Пляска смерти!” Выходят Островски и Рон Гулливер в трусах, публика хохочет.
Гулливер прижимает к себе чучело росомахи и декламирует: “Росомаха, росомаха, конец близко, спаси нас от страха!” В обнимку с чучелом падает на пол. Островски, раскинув руки и стараясь не отвлекаться на смешки публики, выбивающие его из роли, провозглашает:
Dies irae, dies illa,
Solvet saeclum in favilla!
В этот момент я заметил, что у Харви в руках нет никаких бумажек, и подошел к Дереку:
– Харви сказал, что будет раздавать текст актерам по ходу пьесы, но в руках у него ничего нет.
– И что это значит?
На сцене начинался эпизод в клубе с поющей Шарлоттой, а мы с Дереком ринулись из зала за кулисы. Гримерка Харви была заперта на ключ. Мы вышибли дверь ногой. На столе нам сразу бросилось в глаза полицейское досье, а главное, пресловутая стопка бумаги. Мы бросились листать страницы. Там были первые, уже сыгранные сцены, а после эпизода в баре появлялась молодая женщина, одна, и произносила: “Час истины пробил. Имя убийцы…”
Фраза кончалась многоточием. И больше не было ничего. Пустые страницы.
– О боже, Джесси, ты был прав! – вскричал Дерек после секундного замешательства. – Харви понятия не имеет, кто убийца! Он ждет, что тот себя выдаст, прервав спектакль.
В эту минуту на сцену выходила Дакота, одна. И возвещала пророческим голосом:
– Час истины пробил.
Мы с Дереком опрометью бросились вон из гримерки: надо было остановить спектакль, пока не случилось чего-нибудь страшного. Но было поздно. Зал погрузился в непроглядную черноту. В черную ночь. Свет падал только на Дакоту. Когда мы подбегали к сцене, она начинала вторую фразу:
– Имя убийцы…
Раздались два выстрела, и Дакота рухнула на пол.
Толпа взвыла. Мы с Дереком выхватили револьверы и кинулись на сцену, крича по радиосвязи: “Стрельба! Стрельба!” В зале зажегся свет, вспыхнула паника. Перепуганные зрители всеми силами пытались убежать, началось столпотворение. Мы не видели, кто стрелял. Анна тоже. И нам не под силу было удержать людской поток, рвавшийся наружу через все запасные выходы. Стрелок смешался с толпой. Возможно, он был уже далеко.
Дакота распростерлась на сцене, ее били конвульсии, все вокруг было залито кровью. Джерри, Шарлотта и Харви бросились к ней. Джерри истошно кричал. Я нажимал на раны, останавливая кровотечение, Дерек надрывался по радио: “У нас раненый! Пулевое ранение! Срочно врача на сцену!”
Поток зрителей хлынул на Мейн-стрит. Полиция была не в силах сдержать гигантскую, охваченную паникой толпу. Люди кричали. Все говорили о покушении на убийство.
Стивен и Элис бежали до тех пор, пока не очутились в маленьком пустынном парке. Там они остановились перевести дыхание.
– Да что случилось? – спросила перепуганная Элис.
– Понятия не имею, – ответил Стивен.
Элис обвела взглядом улицу. Никого. Безлюдная пустыня. Они бежали долго. Стивен понял, что момент настал: сейчас или никогда. Элис стояла к нему спиной. Он подобрал с земли камень и с невероятной силой ударил Элис по голове. Череп у нее раскололся, и она рухнула на землю. Мертвая.
Стивен, в ужасе от собственного поступка, бросил камень и попятился, глядя на неподвижное тело. Его чуть не вырвало. Он в панике огляделся. По-прежнему никого. Его никто не видел. Он оттащил тело Элис в канаву и со всех ног бросился по направлению к “Палас дю Лак”.
С Мейн-стрит доносились крики и вой сирен. К Большому театру неслись машины оперативных служб.
Настал полный хаос.
Настала Черная ночь.
Анна Каннер
Пятница, 21 сентября 2012 года. День, когда рухнуло все.
До этого у меня все было хорошо. И в профессиональной жизни, и в личной. Я работала инспектором в уголовном отделе 55-го участка. Марк – адвокатом в бюро моего отца; сеть его клиентов-бизнесменов постоянно росла, а с нею росли и доходы. Мы любили друг друга. Счастливая семья, и в работе, и дома. Счастливые молодожены. Мне даже казалось, что наша семейная жизнь счастливее и полнее, чем у большинства наших знакомых. Я часто себя с ними сравнивала.
