– Я сначала думал, что это их песня, а они: «Это твоя песня, спой нам ее, пожалуйста, еще раз!»
На пресс-конференции, посвященной сенсационным экспедициям Сундакова в Амазонию и Новую Гвинею, кто-то из журналистов спросил у его жены Эли Сундаковой, как она ко всему этому относится. На что Эля спокойно ответила:
– С моим мужем ничего плохого случиться не может. А если могло бы – то нужен ли мне вообще такой мужчина?..
Ну, думаю, если у человека такая женщина, ему действительно ничего не страшно. А я-то своему Лёне всегда говорю, когда он идет в магазин, выводит гулять собаку или едет на дачу: «Лёня, если какие-то неприятности – все отдай и беги!»
Моя радиопередача о прелести дальних скитаний заканчивалась парадоксально:
– Когда-то, – сказала я, – дух странствий манил и меня. А тут у нас в Уваровке на вокзале подошел ко мне цыган. Обнял за плечо, – молоденький, кучерявый: «Ромэла, – говорит, – поедем с нами?!» А я ему: «Куда мне ехать, сынок? Я уже приехала. Это перед тобой открыты все пути…»
…Если бы мне сказали тогда, что пройдет восемь лет и мы с Лёней отправимся без проводника в Высокие Гималаи восходить на Аннапурну, а потом на маленьком паруснике двинем в Арктику по Ледовитому океану, я бы не поверила, просто не поверила!
И все-таки:
«Тяга к приключениям, – говорил Ошо, – может быть прекрасным способом избежать главного приключения в твоей жизни. Настоящее приключение происходит само по себе. И это не то, чем возможно управлять. Вы так много не знаете о себе: кто вы, как случилось, что вы родились, чем и почему вы сейчас занимаетесь, куда направляетесь, каковы смысл и цель вашей жизни, вашей смерти, вашего будущего? Есть ли у вас прошлое, есть ли у вас будущее? Как случилось, что вы живете в смятении и печали, хотя все ваше существо стремится к счастью и покою? Сама жизнь – встреча с неизвестным, сама наша жизнь – приключение. А приключение – как раз и означает: встреча с неизвестным».
– Так что ж теперь, – спросите вы, – сидеть, из дому не выходить?
А я вам знаете что отвечу? Это не важно. Сам Сундаков, выдающийся русский путешественник, сказал: «Начните жить ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС».
Все путешествия и приключения мира могут случиться там, где вы есть – если вы есть, конечно. Поскольку БЫТЬ, – говорит Ошо, – большое искусство. Даже если вы посетите Джомолунгму, вам придется возвращаться к себе. И в конечном счете обнаружится, что все Джомолунгмы мира находятся во мне, – а я столько всюду бродил…
Не важно, шагаете вы, плывете, летите над целым миром или у себя дома валяетесь на диване. Но чувствуете ли вы, что
эта Земля – мед для всех существ,
все существа – мед для этой Земли…
…А эти радиослушатели – мед для меня…
* * *
С радостью бы отправилась с Виталием Сундаковым и Яцеком Палкевичем к индейцам яномами в амазонскую сельву, пела б «Ой, мороз, мороз!..» под созвездием Южного Креста. И записывала бы, записывала все подряд, пока не сели батарейки и мой диктофончик не оплакали бы трогательные некроканнибалы.
Хотя не ручаюсь, что запись прошла бы успешней, нежели в Чертанове в квартире у дерзновенного путешественника, уж больно в полевых условиях обстановка боевая, ее можно кратко охарактеризовать трехстишием японского поэта Рию:
Сквозь урагана рев,
Когда дрожит вся кровля, –
Цикады тихий звон…
Все это мы называем обыденным словом «шумы». Благодаря им передача становится объемней, ярче, ощутимей. Шумы передают атмосферу, создают иллюзию присутствия, драматизм, звуковой аромат! Отличная уловка, избавляющая от нудных описаний и излишнего поиска специальных слов и выражений!
Не знаю, удалось бы мне без шумового сопровождения изобразить перформанс Германа Виноградова – поэта и художника, отца мировой бикапонии? (Бикапо – это музыкальные инструменты, изобретенные Виноградовым: трубочки, жестянки, банки, таз для варенья, бак, пружины от матраса, крючья и газовые горелки…)
Босой, наголо обритый, Герман бесшумно движется среди стволов Небесного Леса, постукивая колотушкой по железкам.
Все его инструменты – «синданд», «дзоинг», «джауз», «крусиляси», Небесный Лес – найдены им на свалке и обрели второе рождение.
Фото Натальи Силаевой
Музыкант и художник Герман Виноградов – с фотографией духовного наставника, белобородого Порфирия Иванова, народного мыслителя и целителя. Здесь, в своей квартире, он впервые реализует звуковую инсталляцию, называя ее «Бикапо». Две кошки сопровождают его по жизни, одна черная, другая белая. А однажды у острова Ньюфаундленд маленький корабль с Германом на борту окружила стая китов, они плавали вокруг, ныряли под суденышко, – он и сейчас слышит их голоса.
Что же такое жизнь, а что искусство, спрашиваем мы Германа Виноградова? И то и другое – всего лишь легкий звенящий звук Небесного леса. Иногда громкий, иногда тихий, но никогда не исчезающий для того, кто умеет слышать.
«Чирк!» – занялся огонь в металлической сетке для яиц. Пламя перекидывается из сетки в сетку. Огромный огненный столб ударил в щит! А Гарик в это время в бубен бьет, гудит в английский рожок…
– Я всю жизнь прожил на шумном Садовом кольце, – рассказывает Гарик. – И в один прекрасный день мне удалось превратить этот звуковой хаос в явление благородное, преобразив его посредством инструмента, который я называю “кагуди”, что представляет собой трубу, высунутую на улицу и улавливающую шум. В нее вставлен микрофон. Уличный шум возбуждает собственное звучание трубы, каждая проезжающая машина задает свой лад и ритм. Так выражается идея свободной вибрации, к ней я всегда неосознанно стремился…
И мы даем «техно» Садового кольца. Нельзя упускать такие живописные средства, заменять их сплошным говорением!
К добыче шумов стоит относиться с не меньшим азартом и пониманием, чем к записи разговора с героями. Вообще запись шумов – вещь сама по себе захватывающая. Радиожурналист обязан быть их фанатиком и собирателем. Разумеется, использовать это дело надо с умом, не перебарщивая.
Как-то раз, путешествуя по Японии, я встретила высокого худого норвежца, ходившего от селения к селению в горах острова Хонсю. Звали его Стол. Профессор художественной школы в Осло, он вел там занятия по саунд-арту. Это искусство, полностью построенное на звуке: вместо кистей и красок в нем используются звуковые вибрации.
Человеческая речь, оттенки голосов, интонации – тоже палитра красок.
Профессор Стол записывал встречных японцев, чтобы построить инсталляцию в виде карты тех мест, где он побывал. Через какое-то время в музее Ичихары я увидела его творение. Это был воссозданный рельеф горной местности с точно обозначенными населенными пунктами. Когда зритель подносил руку к одному из них, включались динамики, и в зале слышались голоса жителей этого городка или деревеньки. Они рассказывали истории о себе, о своей любви, о месте, где родились и живут.
