Как видно, Дягилев был умным человеком. Он умел быстро оценивать незнакомых людей, быстро принимать решения, поэтому кивнул в ответ:
– Ладно, давайте побеседуем.
Они вместе прошли через приемную и вошли в просторный кабинет Дягилева. Здесь на одной стене висела большая карта Шатровской области, а на другой – такой же большой экран.
– Вам чай, кофе? – спросил хозяин кабинета, показывая радушие.
Гуров выбрал кофе, и вышколенная дама – секретарша Дягилева – принесла ему чашку эспрессо. После чего хозяин кабинета произнес:
– Значит, Евгений Кириллович все же настоял на своем, задействовал свои московские знакомства и вызвал сюда лучшего московского сыщика. Бедный Евгений Кириллович, я его понимаю, такое горе! Но вы, наверное, уже поняли, что приехали сюда напрасно? Никакого преступления не было, имел место несчастный случай. Егерь неудачно выбрал место, а может, Павел самовольно ушел с точки, намеченной егерем… Что ж, на охоте такое случается. Так что расследовать вам нечего…
– Почему же? – возразил Гуров. – Я, наоборот, полагаю, что мне есть чем заняться. В лесу возле базы «Лира» произошло убийство, и мне предстоит найти убийцу и собрать доказательства его преступления.
– С чего вы это взяли? Известно, кто стрелял в Саблина – один из егерей. Он уже признался, и теперь, как я понимаю, правоохранительные органы решают, какое обвинение ему предъявить – убийство по неосторожности или халатность.
– Ни то, ни другое, – покачал головой Лев. Он допил кофе и поставил чашку на стол. – При случае передайте вашей секретарше мое восхищение – кофе она варит превосходный.
– Я не совсем понял… – удивленно произнес Дягилев.
– Насчет кофе?
– При чем здесь кофе? Почему вы заявляете, что в ту ночь не было убийства по неосторожности? Что же тогда, по-вашему, там было?
– Самое обычное преднамеренное убийство, – произнес Гуров самым будничным тоном.
– Вот как? Но какие же причины были у этого егеря…
– Егерь Семен Меняйло тут совершенно ни при чем. Он не стрелял в Павла Саблина. Выстрел произвел другой человек.
– Откуда вы знаете? С чего вы это взяли? – воскликнул директор треста. От вальяжной расслабленности, с которой он начал эту беседу, не осталось и следа. Теперь Дягилев был явно взволнован.
– Я знаю, потому что был сегодня в Завражном, и это мне сказал сам Меняйло.
– Он… вам сказал?! Но… как он мог это сделать?
– Вы хотите сказать, что мертвые не разговаривают? – уточнил Гуров все тем же будничным тоном. Чем более взволнованным становился хозяин кабинета, тем более спокойным делался гость.
Дягилев затравленно оглянулся, словно искал подсказку где-то в углу кабинета. Но подсказать ему никто не мог, и он ответил:
– Ну… да… не разговаривают… Как он мог сказать?
– Но откуда вы можете знать, что Семена Меняйло сегодня убили? – тут же спросил Гуров. – Об этом никому в Шатровске еще не известно.
На холеном лице Никиты Дягилева выступил пот. Он сглотнул, снова бросил взгляд по сторонам… И тут ему, видимо, пришел в голову нужный ответ. Он понял, что с этим московским сыщиком уловки не проходят, что тут лучше говорить правду.
– Я вспомнил! – глядя в глаза Гурову, уверенно заявил директор треста. – Мне сказал Воронцов. Денис Воронцов, помощник губернатора Саблина. А ему сообщили из полиции. Они откуда-то узнали. А от Воронцова и я узнал.
Да, теперь Дягилев отвечал честно. Гуров действительно звонил капитану Плещееву, а тот передал новость помощнику губернатора. Однако Лев понимал и другое: ему только что удалось загнать своего собеседника в угол. Его уверенность в себе пошатнулась, и этим надо было воспользоваться.
– Так вот, Никита Борисович, Павла Саблина убили, стало быть, мне есть что расследовать. А вслед за Саблиным убийца стал устранять и свидетелей, которые могли пролить свет на это преступление. Убит в больнице охранник Саблина, сегодня в Завражном убит егерь Меняйло. А ведь вы тоже являетесь свидетелем в этом деле. Вы как – не опасаетесь за свою жизнь?
И вновь Дягилев не знал, что ответить. Гуров хорошо понимал его затруднение. Ведь если директор «Стальконструкции» признает, что опасается неведомых убийц, он тем самым согласится, что должен помогать расследованию, поэтому должен подробно ответить на все вопросы. А если он заявит, что ничего не боится, тогда встанет вопрос о причинах его храбрости. Ведь не бояться неведомого убийцы может только сам убийца или его ближайший сообщник… Как видно, Дягилев выбирал между этими двумя вариантами. И выбрал.
– Да, конечно, я тоже должен опасаться, – сказал он. – Спасибо, Лев Иванович, что вы мне это объяснили. Теперь я воспринимаю все эти события совсем в другом свете. Да, совсем в другом…
Гуров искоса взглянул на своего собеседника. Как видно, Никита Дягилев выбрал линию дальнейшего поведения и приободрился. Он снова чувствовал себя уверенно, снова был на коне. «Зря ты успокоился, друг мой, – подумал Лев. – У меня имеется для тебя еще пара оплеух, чтобы лишить тебя этой уверенности».
– Не стоит благодарности, – ответил он Дягилеву. – Значит, теперь мы с вами понимаем друг друга, и я могу рассчитывать на вашу помощь. Ведь я могу на нее рассчитывать?
– Да, конечно, можете! – горячо воскликнул Дягилев.
– Вот и прекрасно. Помощь мне нужна вот какая. Мне нужно лучше узнать людей, которые входят в ваш охотничий кружок. Мне требуется подробная характеристика на каждого члена вашего маленького «клуба». И давайте начнем с того, кто стал жертвой преступления – с Павла Саблина. Скажите, насколько серьезными были его финансовые проблемы?
Это была одна из заготовленных Гуровым «оплеух». И основана она была на некотором знании людей того круга, к которому принадлежал покойный Саблин, к которому принадлежал и сам Дягилев. А еще эта «оплеуха» была чистым блефом. Лев понятия не имел, были ли у погибшего сына губернатора финансовые проблемы. Он исходил из того, что они могли быть. Этот вопрос был своего рода пробным шаром – как отреагирует собеседник?
Собеседник отреагировал весьма красноречиво. Рот у него слегка открылся, и Никита Дягилев в удивлении уставился на своего гостя.
– Откуда… откуда вы знаете? – просипел он.
– Слухами земля полнится. И вообще, мне по должности положено многое знать. Итак, расскажите мне все о финансовых проблемах покойного господина Саблина. Кому он был должен? Сколько? Насколько сильно были просрочены выплаты?
Дягилев вздохнул. У него был вид человека, который говорит себе: «Ничего не поделаешь, надо это сделать, хотя и неприятно».
– Да, у Паши были проблемы, – сказал он. – Отцу он о них, конечно, не говорил – иначе бы начался скандал…
– А почему, собственно? – спросил Гуров.
– Ну, Евгений Кириллович – человек старой формации. Он не понимает, что такое рискованные сделки, рискованные активы… А ведь только такие сделки и приносят настоящую прибыль. Но если сделка окажется неудачной, можно оказаться в минусе. В большом минусе… В последнее время у Паши было несколько таких «минусовых» сделок, и образовались долги…
