– Ага, значит, Плещеев тоже поработал на своем объекте! – воскликнул Лев. – И как обстоят дела? Вы что-нибудь обнаружили?
– Да, представьте, обнаружили! Во всех трех свертках! Ваши фигуранты оказались людьми крайне неосмотрительными. Они не стали выбрасывать одежду, в которой совершали убийство. И мы обнаружили на рубашке, принадлежащей Сухорукову, на брюках Курицына и на свитере Тарасова следы крови одного и того же человека.
– Кто этот человек, вы конечно же не знаете… – с сожалением произнес Лев, и тут услышал нечто неожиданное.
– А вот представьте себе, знаем! – торжествующе проговорил Сотник. – Дело в том, что вы ведь приложили к вещам и сопроводительную записку, верно?
– Было такое дело, приложил, – кивнул Лев.
– Так вот, в этой записке было указано, что данные граждане подозреваются в убийствах гражданок Востоковой и Ярцевой, а также в убийстве охранника Лугового и его соседа по палате. Ну, смерть двух мужчин в областной больнице произошла в результате введения большой дозы успокоительного – здесь о крови речь не шла. Я помнил дело Востоковой, которое долго тянулось, а потом было закрыто, там смерть также наступила в результате отравления большой дозой успокоительного. А вот тело еще одной девушки, Ирины Ярцевой, так и не было найдено, и она числится пропавшей. Но я решил, что в районной поликлинике, где жила Ирина, могла сохраниться ее регистрационная карточка, и там наверняка записаны результаты анализа крови. И представьте, я эту карточку нашел! Послал своего сотрудника в поликлинику, и они все нашли!
– Так, и что же? – замер Гуров в предчувствии удачи.
– А то, что все данные совпадают! Группа крови, резус-фактор, количество отдельных компонентов – все точно такое же. Для полной уверенности, конечно, надо бы иметь в наличии тело погибшей девушки, но уже сейчас можно с достаточной долей вероятности утверждать, что кровь на одежде троих подозреваемых принадлежит Ирине Ярцевой.
– Еще раз огромное вам спасибо! Вы проделали работу и за себя, и, отчасти, за нас. Спасибо – и до свидания!
– Подождите прощаться, Лев Иванович! – остановил его Сотник. – У меня для вас приготовлен еще один сюрприз. Дело в том, что на рубашке, принадлежавшей Сухорукову, мы обнаружили не только следы крови. На манжетах этой рубашки найдены слабые следы того самого галоперидола. Причем препарат как раз той партии, которую вы обнаружили в гараже Курицына.
– Ах как здорово! – восхищенно произнес Гуров. – Какие же вы молодцы! Вот это действительно сюрприз!
После этого он вернулся к руководителю лаборатории криминалистики, чтобы поговорить с ним о пистолете, найденном у Курицына.
– И что вам удалось узнать об этом оружии, Евгений Степанович? – спросил Лев.
– Ствол довольно любопытный, – ответил Макарыгин. – Точнее, история у него любопытная. В нашей картотеке он фигурирует с середины 1990-х годов. Тогда этот пистолет находился на вооружении одной из бандитских группировок. Если точно – группы легендарного Гвоздя. Его не раз применяли при нападениях, а также при внутренних разборках разных групп. Сколько человек из него застрелили – даже не скажешь. Думаю, не один десяток.
– Даже так? – удивился Лев. – Может, вы преувеличиваете? Все же это не автомат…
– Ну, автоматами наши бандиты пользовались редко, – объяснил начальник лаборатории. – Уверяю вас – тогда в нашем мирном Шатровске убивали почти каждый день. А потом… Потом группу Гвоздя разгромили сотрудники УБОПа. Самого его застрелили при задержании, большая часть бандитов получила длительные сроки. Некоторые до сих пор досиживают. А пистолет отправился на склад управления. Его должны были списать и отправить на утилизацию, но почему-то не отправили. Почему-то данный «Макаров» исчез со склада в начале 2000-х.
– Что значит «исчез»? Его что, украли?
– Ну, считается, что с наших складов ничего не крадут. Но в то же время нигде в журнале не записано, чтобы пистолет кому-то выдавали. Последним, кто проверял наличие этого пистолета на складе, был полковник (в то время еще майор) Трегубов. А потом пистолет просто исчез. Как он очутился у вашего Курицына – я не знаю. Сейчас я ввел параметры этого оружия в картотеку, чтобы проверить, не участвовал ли этот пистолет в каких-то кровавых делах за последние двадцать лет. Думаю, к концу дня получу ответ.
– Буду вам весьма признателен, если вы сообщите эти сведения мне, – попросил Гуров.
Из лаборатории криминалистики он отправился в СИЗО. С Курицыным беседовать было рано – следовало подождать, какие известия привезет Крячко. А вот для встречи с Сухоруковым материал имелся. Мало, конечно, надежды, что человек, участвовавший не то в трех, не то в пяти убийствах, сразу сдастся и начнет давать показания. Но какое-то сомнение в нем Гуров заронить сможет…
В СИЗО ему повезло: комната для допросов была свободна. Он сел за стол, разложил полученные от Моисея Соломоновича заключения. Подождал немного, пока завели Сухорукова. Теперь Гуров мог наконец увидеть человека, который так успешно сбежал вчера, перехитрив их с Крячко. Игорю Сухорукову было около тридцати. Высокий, худой. Лицо тоже худое, обветренное. А еще – злое и нервное. Тонкие усики не придавали этому лицу пижонское выражение, как можно было ожидать, наоборот, они лишь подчеркивали злой характер владельца. «Нет, этот не скоро признается, – подумал Лев, глядя на задержанного. – Такой будет держаться до последнего из одного упрямства». Он знал такой тип людей криминального мира. С ними было очень трудно сговориться. Но попытаться стоило.
– Ну что, Сухоруков, плохи твои дела, – начал он допрос. – Сначала у тебя все шло удачно – и от нас убежал, и машину успел из гаража вывести. А теперь вот сидишь. И будешь сидеть долго. Большой срок получишь!
Задержанный ничего не ответил. Не стал возражать, не вступил с оперативником в спор. Молчал, словно и не слышал слов Гурова.
– Наверное, хочешь знать, почему я так уверенно говорю? Потому что улик на тебя накопилось много. Ты почему пожадничал, не стал одежду выбрасывать, в какой на убийство поехал? Оставил рубашку у себя – и вот улика.
Вновь последовало молчание. Сухоруков держался так, словно речь шла вообще не о нем. А Гуров, словно не замечая этого, продолжал:
– Тебе, наверное, интересно, что за улика? Что ж, скажу. Кровь у тебя на рубашке нашли. Чужую кровь, не твою. А если точнее – кровь Ирины Ярцевой, которая пропала полгода назад. Как же ее кровь на твоей рубашке очутилась, не скажешь?
Сухоруков насупился, но опять ничего не ответил.
– А может, ты скажешь, где нам искать тело Ирины? Понимаешь, родители хотят похоронить свою дочь. Хотят знать место, где она лежит…
И тут наконец задержанный подал голос:
– Не знаю, о какой Ирине вы говорите, так что ничем помочь не могу.
– Оказывается, ты говорить все же умеешь! А я уж думал, ты немой. Ну а если со слухом и речью у тебя все в порядке, я скажу тебе еще одну вещь. Твоя рубашка подарила нам еще одну улику. Вот, почитай, какую. – И Гуров подвинул к задержанному заключение Моисея Сотника, в котором говорилось о найденном на манжетах рубашки галоперидоле.
