Сухоруков прочитал документ, но ни один мускул на его лице не дрогнул.
– Не знаю, откуда это вещество мне на одежду попало, – пожал он плечами. – Может, когда я в аптеку ходил? Я лекарства для жены покупал. У моей жены диабет, я часто в аптеку хожу, лекарства ей покупаю. Там, наверное, и капнули.
«Однако находчивый парень нам попался!» – подумал Лев, выслушав это объяснение. Объяснение было вымученное, неубедительное. Но это все равно лучше, чем простое «не знаю». Он решил сделать еще одну попытку разговорить задержанного.
– Против тебя, Сухоруков, говорит и другой факт – твое медицинское образование. Ты ведь учился в медучилище? Мне сказали, ты учился на хирурга…
– Да сколько я там учился? – небрежно бросил задержанный. – Год с небольшим. И не на хирурга, а на медбрата. И никогда по этой специальности, то есть медбратом, не работал.
– Тем не менее мы можем указать в обвинительном заключении, что ты имел необходимое образование, чтобы ввести Луговому и его соседу галоперидол, а погибшим девушкам – или его, или фенол. У тебя была такая возможность, понимаешь? Только у тебя из всей вашей троицы. И суд обязательно учтет это обстоятельство.
Однако и на эти слова Сухоруков никак не отреагировал. Тогда Гуров вызвал конвоира и приказал отвести его в камеру.
Глава 21
В то самое время, когда Гуров беседовал с задержанным Сухоруковым, Крячко наконец добрался до районного центра Крапивино. Остановившись возле заправочной станции, он заправил машину, а заодно спросил, где живут Востоковы. Дежуривший на заправке молодой парень этого не знал, поэтому направил сыщика в ближайший магазин. Здесь Крячко и подсказали, в какой части поселка ему искать дом Востоковых.
Подъехав к нему, он вылез из машины и постучался. На стук вышла женщина, как ему показалось, пенсионного возраста. Лишь позже сыщик понял, что Людмила Востокова не так стара, как кажется. Видимо, ее состарило пережитое горе – гибель дочери.
Крячко представился и объяснил, зачем приехал так далеко от областного центра. Людмила пригласила его в дом. И здесь, сидя за столом, он убедился, что хозяйке еще нет и пятидесяти лет и она вообще-то работает на железнодорожной станции, как и ее муж, но сегодня у нее выходной после суточного дежурства. Тогда Стас рассказал ей, к каким выводам они с Гуровым пришли.
– Понимаете, мы убеждены, что ваша дочь, как и ее подруга Ирина, были убиты. А значит, нужно искать убийц. Мы задержали несколько человек, которые могут быть причастны к этому преступлению, и во время обыска у одного из задержанных изъяли женские украшения. Я вас попрошу внимательно посмотреть на них и сказать, узнаете ли вы какие-то из этих вещей. – И он выложил на стол две пары сережек и пару колец, изъятых у жены и дочери Курицына.
Людмила минуту разглядывала вещи, а потом ее глаза наполнились слезами, и она воскликнула:
– Вот эти… это ее сережки! Это мы с мужем ей на восемнадцать лет подарили. Она в них и уехала. И колечко… Вот это, с топазом… Это ей спустя год сестра моя, Настя, подарила. Когда Алине девятнадцать исполнилось. Про другие сережки и кольцо я ничего не знаю, это не наши. А эти вот – точно наши!
– А ваш муж сможет также опознать эти вещи? – спросил Стас. – И ваша сестра Настя?
– Смогут, почему же не смогут, – ответила Людмила. – Мужчины, конечно, к украшениям не так внимательны, но Петр столько раз их видел…
– Тогда, будьте добры, позвоните вашим родным и попросите их прийти сюда. Мне нужно, чтобы они также участвовали в опознании.
Людмила Востокова принялась звонить, а Крячко сел составлять протокол опознания. Спустя некоторое время пришли муж Людмилы Петр и ее сестра Настя. Они сразу узнали сережки и кольцо, принадлежавшие Алине. И если отец погибшей девушки удержался от слез, то ее тетка разрыдалась пуще матери.
– Так вы его поймали? – все спрашивала она Крячко. – Душегуба этого, гада, нечисть эту, что Алю убил – поймали?
– Да, мы задержали человека, которого подозреваем в убийстве вашей племянницы, – ответил Стас. – Теперь нужно собрать улики, чтобы доказать его вину в суде. Поэтому так важны ваши показания.
– Мы, когда надо будет, все приедем, все эти вещи признаем! – заверила его Настя. – Даже если нам похожие будут показывать, мы все равно свое узнаем. Ведь я сама это колечко выбирала. Как же мне его не узнать?
В Шатровск Крячко возвращался с чувством маленького, но успеха. И это чувство еще больше усилилось, когда он повидался с родителями Ирины Ярцевой. Они тоже уверенно опознали в другой паре серег и другом кольце вещи своей дочери. Правда, это узнавание дорого обошлось матери Ирины – она так разрыдалась от горя, что ей стало плохо с сердцем, пришлось вызывать «Скорую». Но протокол опознания она все же смогла подписать. Таким образом, вернувшись к трем часам в управление, Стас располагал уже двумя протоколами.
Поставив машину рядом с управлением, он позвонил Гурову, сообщил о своих достижениях, а потом поинтересовался:
– А у тебя как дела? Много ли успехов?
– Кое-что есть, – ответил Гуров. – По линии доказательств есть большое продвижение. У нас на руках имеется улика против Курицына весом в тонну. Неопровержимая улика! Эта же улика задевала и Сухорукова, но когда я стал его допрашивать, то ничего не добился. Молчит – и все.
– Ладно, пусть молчит, – заявил Крячко. – Мы его оставим на потом. Говоришь, у тебя есть железная улика против Курицына? Так и у меня она есть! У меня два подписанных протокола опознания украшений. Так что если мы с тобой не сумеем расколоть этого любителя сережек и колец, то грош нам цена!
– Что ж, давай попробуем, – согласился Гуров. – Я сейчас спущусь. Заедем куда-нибудь, пообедаем, а затем отправимся в СИЗО.
Так они и поступили. Зашли в кафе неподалеку от СИЗО, наскоро поели и пешком отправились к зданию изолятора. На этот раз они вошли в комнату для допросов вдвоем и попросили вызвать задержанного Курицына.
Спустя некоторое время ввели Евгения Курицына. С того времени, как сыщики видели его в момент задержания в торговом центре «Сибирь», охранник несколько изменился, держался уже не так уверенно. Гурову еще тогда, при задержании, показалось, что Курицын не самый бойкий парень, теперь же он выглядел вообще потерянным.
– Ну, садись, Курицын, – сказал ему Крячко.
Между оперативниками заранее была достигнута договоренность, что Крячко вступает первым и ведет допрос, а Гуров играет роль более старшего – каким он и был на самом деле.
Сев, Курицын сразу заявил:
– Почему меня задержали? Мне не предъявили никаких обвинений. Требую немедленно меня освободить!
– Это тебя в камере научили так говорить? – усмехнулся Стас. – Плохо учили. Если тебе не предъявили обвинений, логично требовать, чтобы эти обвинения появились. Разве я не прав? Прав. Так вот сейчас мы эти обвинения тебе предъявим.
