– А когда Давишин вышел из клиники, он не интересовался своим недорасследованным делом? – спросил Гуров, чему-то усмехнувшись.
– Отец той несчастной приходил к нему с просьбой провести дополнительное расследование – он был уверен в том, что посадили пусть и плохих, но непричастных к убийству его дочери людей, – поморщившись, ответил Васин. – Но… То, что он услышал от Давишина, его шокировало. Тот заявил, что полностью согласен с выводами следствия и решением суда. Так что, мол, сказать тебе больше нечего. Ну, тот и ушел, морально убитый. А вскоре и в самом деле умер – не выдержало сердце. Видимо, Леха Давишин был его последней надеждой на справедливость. А раз справедливости нет, то и жить незачем…
После разговора с Васиным Гуров встретился еще с несколькими бывшими сотрудниками РОВД. В тех или иных интерпретациях он узнал от них примерно то же самое: что некогда замечательный парень Леха Давишин, который был, можно сказать, гордостью и совестью райотдела, после пережитого в ДТП стал совсем другим – черствым, эгоистичным, мелочным… Кто-то вспоминал, как в бытность участковым Давишин в одиночку взял пятерых пьяных отморозков, которые приехали грабить один из обезлюдевших леспромхозовских поселков, где обитали одни лишь пенсионеры. Прознав, что из-за полного отсутствия работы (лес во всей округе вырублен – какого хрена там делать?!) все трудоспособные разъехались, негодяи решили провести что-то наподобие пиратского рейда. Вроде того – прибежать, урвать и смыться, а потом – пусть их попробуют найти! Но, на их бандитское несчастье, в поселок решил заехать Давишин. Узнав, в чем дело, он чисто по-охотничьи начал бандитов скрадывать одного за другим. Подкараулив у дома очередной жертвы выбегающего из него грабителя, он отправлял его в нокаут, после чего тот приходил в себя в каком-то сарае связанным, с кляпом во рту.
Подонки, вооруженные ножами, никак не могли понять, куда исчезают их «кореша». Последние двое негодяев, вовремя поняв, в какую скверную историю влипли, сами побросали награбленное на землю и подняли руки, объявив о явке с повинной. За эту операцию Давишин был награжден медалью и получил звание капитана.
Рассказывали и о его семье. Когда Алексей Давишин по возвращении из клиники развелся с женой, все, кто знали их семью, были в полном недоумении: как он мог так поступить? Ведь их семья ранее была необычайно дружной, что называется, всем на зависть. Некоторые в это долго не могли поверить и шепотком говорили о том, что Давишиных или сглазили, или «какая-то зараза», промышляющая черной магией, наслала на них порчу. А уж когда жена Алексея вдруг вышла замуж за другого, то это и вовсе стало потрясением: как?!! Как она могла нарушить «кодекс декабристки» (хотя ее благоверный оказался вовсе не декабристом, а эгоистичным козлом)!! А особенно это раздражало тех, кто, будучи брошенными, так и не смогли найти себе другую «половинку». Ведь новый избранник экс-жены Давишина оказался человеком весьма положительным и небедным (перспективный работник областного телевидения, имеющий шансы дорасти до начальника отдела, – это ли не партия?).
Рассказывали и о борьбе участкового Давишина с «черными лесорубами». Если в целом по району те чувствовали себя достаточно вольготно, то на его участке вольничать не рисковали. Алексей имел обыкновение появляться внезапно, к тому же в самый неподходящий момент. В него даже пытались стрелять, но таких находилось немного – все знали, что пистолетом он владеет отменно. Что ни говори, а морпеховская подготовка – это класс. Двое стрелков, пытавшихся применить оружие, отправились на зону, причем один из них – с пистолетным ранением.
Слушая рассказ бывшего участкового Степаныча о подвигах Алексея Давишина, Гуров не мог не заметить:
– У меня такое ощущение, что я слушаю про двух разных людей. До больницы – это один человек, после больницы – совсем другой. Как будто его там подменили. У него случайно брата-близнеца не было? Или двойника?
На это Степаныч отрицательно покачал головой:
– Брата-близнеца не было – это точнее точного. Я семью Давишиных знал хорошо. Его отец, Василий Кузьмич, жил в селе Светловка. У Алексея была старшая сестра, но сейчас она где-то во Франции живет – училась в Новосибирске и вышла замуж за француза. Был младший брат, но он умер от клещевого энцефалита. Стариков Давишиных не стало, когда Леха вернулся из армии. Чем-то то ли заболели, то ли отравились. А насчет двойника – что сказать? Вот лично на вас много людей, в точности похожих? Если кто-то похож лицом, то – найди подходящего по росту. Если похож по росту, то – найди подходящего лицом, с нужным цветом волос, с нужным цветом глаз… Да и вообще, кто и для чего мог бы такое учинить? Моссад или ЦРУ? Смысл в этом какой?
– Ну, да… – согласно кивнул Лев. – Резоны в этом найти непросто. Но чем-то другим такую метаморфозу объяснить трудно. Разве что и в самом деле только черной магией.
– Я думаю, это следствие травмы. Да и все так думают… – Степаныч авторитетно покачал головой. – Когда Давишин вернулся из больницы, с памятью у него и в самом деле были проблемы. Но, что самое главное, он сам узнавал очень многих. В конце концов, они с женой узнали друг друга. Уж если бы случилась подмена Давишина кем-то другим, жена-то это уж точно разоблачила бы. Да нет, нет, это ерунда! К тому же, Лев Иванович, хочу обратить ваше внимание на то, что все перемены с Давишиным после больницы происходили не сразу, не вдруг, а постепенно. Это только с женой он с ходу разругался вдрызг. А так, в остальном, он был прежний. Да! Три дела подряд раскрыл! Сразу несколько махинаторов отправились за решетку.
– Как вы считаете, у Давишина могли быть реальные основания предъявить претензии жене, упрекнув ее в неверности? – спросил Гуров, напряженно размышляя над только что услышанным.
– Трудно сказать… С учетом того, насколько я знал его Катю, человек она была ответственный. Но… Женщина есть женщина. Знаете, мне встречались такие ухари, что запудрить мозги могли очень многим, даже самым преданным. А три месяца без мужа – тоже срок серьезный. Кто-то без мужчины и десять лет терпит, а кто-то и месяца не выдерживает… Так что, как говорят в народе, свечку не держал, не знаю…
Переночевав в ивановской гостинице – «отеле» с минимумом гостиничных удобств, хотя и по-домашнему достаточно уютном, наутро Лев продолжил свои изыскания. Он побывал в том леспромхозовском поселке, где участковый Давишин когда-то задержал пятерых налетчиков. Многих из тех, кто оказался очевидцем того события, уже не было в живых. Но несколько стариков вспомнили, как на поселок напали отморозки в надежде на то, что у них все пройдет «как по маслу» и это преступление сойдет им с рук. Вроде того: закон – тайга, прокурор – медведь. Об опере Давишине старики были самого высокого мнения. Впрочем, после того, как он побывал в ДТП, здесь его никто больше не видел.
Ездил Гуров в родное село Давишина Светловку. Но и там бывшего опера помнили немногие, к тому же очень смутно. Объехал все села участка, где своего бывшего участкового помнили два или три человека на село из числа тех, кому за тридцать-сорок. Причем помнили исключительно в позитиве. Один из дедов даже припомнил, как он ездил за поддержкой к Давишину уже после того, как тот вернулся из клиники. Той поездкой старик остался доволен – никаких перемен в бывшем участковом он не заметил. Тот ему помог, и очень даже существенно. По поводу развода Давишина с женой мнения разделились. Одни считали этот случай какой-то нелепой аномалией, поскольку Алексей и Катя были очень дружной парой. Ну, а женоненавистники, априори уверенные в том, что «все бабы – б…», считали, что Катя «могла и гульнуть, пока муж лежал в гипсе».
