Секретарша главы в той квартире больше так и не появилась. Вскоре туда вселилась какая-то многодетная семья из погорельцев, которая всю сатанистскую «хреновину-морковину» вывезла в чистое поле и там закопала. Затем силами новых жильцов в квартире был учинен капитальный ремонт – сорван пол и заменена штукатурка, после чего пригласили батюшку, который провел чин освящения жилища. По словам новых хозяев квартиры, пока батюшка читал молитвы, от неведомых порывов ветра в помещении трижды гасли свечи, а потом как будто все успокоилось.
Соседи Дадушкина тоже поведали много интересного. В частности, по их словам, ежегодно в ночь с тридцатого апреля на первое мая и с тридцать первого октября на первое ноября их жилец куда-то обязательно отбывал, возвращаясь уже утром. Где он был и чем занимался – оставалось загадкой. Да и кто бы посмел задавать какие-то вопросы следователю прокуратуры?! На момент приезда «Ивана Ивановича» квартира Дадушкина была опечатана, поэтому войти туда было невозможно. Но, видимо, и там имелась целая экспозиция сатанистской символики. Все это, вместе взятое, по мнению «Ивана Ивановича», являлось хотя и косвенным, но весьма серьезным подтверждением того, что Анастасия Ветринцева была убита именно Макальцевым и Дадушкиным, которые учинили в лесу сатанистское жертвоприношение. А пообщавшись с бывшими коллегами того и другого, в этом мнении он укрепился еще больше.
Разыскав бывших учащихся кедровского ДЮСШ, от одного из них он услышал рассказ о том, как однажды Макальцев, который курировал его работу, пытался уговорить его поехать с ним на рыбалку с ночевкой, обещая подарить за это новенький цифровой «фотик». Однако, заподозрив нечто нехорошее, паренек отказался наотрез, чем очень разозлил излишне «заботливого дядю». А вот некоторые другие с Макальцевым «на рыбалку» ездили, о чем позже в общении со сверстниками вообще не хотели даже вспоминать.
Имелись какие-то «мутные» странности и в биографии Дадушкина. Как рассказал один бывший сотрудник прокуратуры, когда Арнольду доводилось расследовать дела, где фигурантами были молодые женщины, он излишне часто возил их то на какие-то очные ставки, то на следственные эксперименты. При этом было несколько случаев, когда подследственные от него сбегали, и их потом уже невозможно было найти.
Но теперь возникал вопрос: кто же разделался с этими двумя явными сатанистами? Ответ напрашивался сам собой: тот, кто хотел расквитаться с ними за причиненное ими зло. Но, по словам Игоря Зимина, от своего брата Юрия он уже давно не получал никаких известий. После суда того отправили в одну из тюрем где-то на Верхней Волге. Потом, лет через пять, перевели на другую «зону», откуда письма приходили очень редко. А потом они и вовсе перестали приходить. И где сейчас может быть Юрий, неизвестно. Неизвестно даже, жив ли он… Во всяком случае, все запросы, сделанные родственниками Юрия Зимина во ФСИН, или где-то терялись, или, если на них и приходили какие-то ответы, то многословные и непонятные, типа: ты ему – про Фому, а он – про Ерему…
Выслушав эту историю, Гуров высоко оценил усилия неведомого им со Стасом «Ивана Ивановича», который на голом энтузиазме очень даже здорово продвинул их расследование:
– От нас со Станиславом Васильевичем «Ивану Ивановичу» полнейший респект и уважение. Ну и, понятное дело, наша глубокая благодарность. Хотелось бы выразить признательность ему лично. Но раз уж он желает остаться инкогнито, передайте вы, что он, по сути, решил судьбу нашего расследования. Думаю, теперь дело фактически уже раскрыто.
– Вы Юрку арестуете и посадите? – неожиданно спросил сидевший на другом конце стола молчаливый гость с бородищей, годами за шестьдесят.
– Знаете, наверное, так сделать и придется. Но, скажу откровенно, радости в этом для нас нет никакой. – Стас грустно усмехнулся и добавил: – Иногда к задержанному испытываешь больше уважения и сочувствия, чем к потерпевшему. Вот как в этом случае…
Покончив с делами в Зорянке и поблагодарив его гостеприимных жителей, переполненные впечатлениями и съеденными угощениями, опера отправились в обратный путь, в Кедровое. Когда село скрылось за стеной леса, запиликал телефон Гурова. Судя по рингтону, это был Петр.
– Ты ответь, а то дорога, сам видишь, не располагает к болтовне по телефону… – попросил Лев, указав взглядом на свой сотовый, лежащий на приборной панели.
Кивнув, Крячко поднес сотовый к уху и вальяжно обронил:
– У аппарата!
– Стас, привет! Лева за рулем, я так понял? А чьи «колеса», откуда? – деловито проговорил Орлов.
Выслушав ответ, он поинтересовался ходом расследования. Известие о том, что теперь уже точно есть реальный подозреваемый, Петра обрадовало.
– Ну наконец-то! – облегченно выдохнул он. – А то наши подколодные «доброжелатели» уже задолбали своими запросами. Значит, вон что там было… Понятно! Какие планы на дальнейшее?
– Завтра мы уже выезжаем обратно, по пути хотим завернуть в ту клинику, где когда-то лечился Давишин. Надо выяснить: он вышел оттуда или это вовсе не он.
– Вот даже как?!! То есть вы не исключаете подмену одного человека другим?
– Предполагаем. А вдруг это так на самом деле?
Ранним утром, что по-московски означало полночь, приятели вызвали такси и отправились на местную автостанцию. Получив заказанные с вечера билеты, загрузились в маршрутку и помчались в сторону Иркутска. Выйдя у автовокзала, они на городской маршрутке поехали в аэропорт. А потом, взяв билеты и оставив вещи в камере хранения, отправились в клинику травматологии, где когда-то находился на лечении Алексей Давишин. Их появление и заданные ими вопросы поставили в тупик и главврача клиники, и ее персонал. Долгие раскопки в архиве позволили выяснить, что, оказывается, в этой клинике Давишин находился всего сутки, после чего, по настоянию родственников, его перевели в частную клинику для очень состоятельных пациентов. Что это за родственники и кто именно оплачивал лечение в частной клинике, было неизвестно.
Узнав, где находится это частное медучреждение, которое, по словам главврача центральной травматологии, существует и поныне, правда, не числясь в процветающих, опера на такси добрались до нужного адреса. На проходной частной клиники охранник и дежурная медсестра испытали легкий шок, услышав, что оперов из Москвы интересует пациент, лечившийся здесь около двадцати лет назад. Медсестра созвонилась с директором клиники, и полковника провели в административный отдел. Директор клиники, заверив гостей в том, что едва ли может быть им полезен, поскольку работает в своей должности не более пяти лет, тем не менее взялся им помочь и вызвал к себе завхоза и сестру, ведающую учетом больных. Те, узнав о том, что требуются архивные документы, касающиеся одного из пациентов, лечившегося здесь аж двадцать лет назад, разом всплеснули руками: да мыслимо ли это?!
– Это нереально, господа сыщики! – сокрушенно жестикулируя руками, покрутил головой завхоз. – Архив – это бумажный Содом и Гоморра. Там горы амбулаторных карт и клинических журналов. Впрочем, и это бы ничего, если бы не пожар, случившийся в архиве лет десять назад.
