– Ее что, тоже принесли в жертву? Ну, в смысле, сожгли? – уточнил Гуров.
– Насчет этого он был не в курсе. К тому же его в самом начале «мессы» какой-то хренью напоили, и он ходил как чумной – башка вообще не соображала. А тут вдруг оказалось, что по их сатанистским правилам он должен был вступить в связь с той женщиной первым. Но Кусин, хоть в голове и стояла муть непроглядная, все же смог понять, что ввязался в очень хреновую историю, поэтому тут же дал деру. Парень он здоровый, смог вырваться и скрыться в лесу. До утра там проблуждал, как только в болоте не утонул? Домой вернулся, когда уже рассвело.
– А он в полицию не обратился? – спросил Стас.
– А к кому там обращаться? – Зимин взглянул на него, как на ненормального. – А тут еще к нему пришел Макальцев с какой-то молодухой и стал упрекать, что он своей бестолковщиной всю вечеринку им испортил. Мол, ты думаешь, что там и в самом деле собрались сатанисты? Это шутка была, прикол, розыгрыш. Вот она, та, с которой ты не захотел поиметь секса. Эх, ты, тютя! Эта деваха тоже хихикает: что, мол, я не в твоем вкусе? Или ты все еще девственник и боишься женщин?
Как далее рассказал Зимин, его земляк этому поверил и согласился, что и в самом деле был не прав. Вроде того, зря запаниковал, только настроение людям испортил. Но в дальнейшем от Макальцева все же стал держаться подальше. И вот, когда он вдруг узнал о случившемся в Светловке, то сразу понял: это дело рук Макальцева и Дадушкина. Перепугался насмерть – не захотят ли сектанты избавиться от него как от ненужного свидетеля? Поэтому тем же днем собрал вещи и смылся в Томск. Обосновался там, обзавелся семьей. Но его постоянно глодала совесть. А еще страх – а вдруг сектанты его разыщут? Или что-нибудь сделают с его семьей?
И вот, как-то раз, осенью, в гололед он попал в серьезное ДТП, в результате которого погиб его случайный попутчик. Кусин понял, что это ему кара за трусость, поэтому не роптал и не искал оправданий. Принял назначенный ему срок за должное. А попав на зону и встретив там Зимина, сразу же рассказал ему о том, что знал о Макальцеве и Дадушкине. Покаялся в своей трусости и долго у Зимина просил прощения.
Юрий к той поре уже многое успел узнать о лже-Давишине. Как оказалось, после того, как умер настоящий Давишин (умер ли он от травм, полученных при ДТП, или ему «помогли» умереть криминальные эскулапы – осталось неизвестным), прибайкальский криминалитет решил этим воспользоваться в своих интересах. Случилось так, что за год до того злосчастного ДТП в Иркутске появился бежавший из Львова главарь рэкетирской группировки Адольф Кукаревич. По некоторым сведениям, его группировка вступила в конфликт со своими «коллегами», которые имели куда более тесные связи с местной властью и украинскими силовиками. В ходе передела сфер влияния, который вылился в перестрелку, Адольф убил племянника главаря конкурентов. Тот объявил ему вендетту, из-за чего Кукаревич бежал в Россию.
Укрывшись от возможной мести «коллег по цеху», рэкетир и в Иркутске чувствовал себя неуютно. Он обратился за помощью к местным главарям, и те ему вдруг предложили стать… опером! В ходе разговора с Кукаревичем кто-то из криминальных боссов вдруг обратил внимание на то, что львовянин почти как две капли воды походит на кедровского опера Давишина. Случился этот разговор на второй или третий день после того, как Давишин попал в ДТП.
– А было ли это ДТП случайным? – с сомнением в голосе произнес Станислав.
– Конечно, нет! – устало вздохнул Зимин. – Его организовали профессиональные киллеры на деньги Вульпагина-старшего. Когда его сынок с дружками оказался в СИЗО, он обратился к киллерам, и те устроили Давишину ДТП. А тут паханам прямо в руки свалился такой «подарок судьбы», как Кукаревич…
По мнению Юрия, возможно, главари криминалитета еще раньше заприметили Кукаревича, и еще задолго до Вульпагина продумывали варианты того, как устроить подмену. Информацию о подмене Давишина Кукаревичем он получил от разных людей, и каждый рассказывал об этом по-своему. Поэтому Зимин мог несколько ошибаться в последовательности тех событий и роли тех или иных персоналий в случившемся. Но он знал определенно: когда Давишина, изувеченного в ДТП, доставили в областную больницу, кто-то из областных чиновников, непонятно для чего, принял решение о переводе опера в частную клинику. Причем с не самой лучшей репутацией. Скорее всего, был уверен Юрий, свою роль тут сыграли «общаковские» деньги.
Оказавшись в роли Алексея Давишина, Кукаревич целых три месяца изображал из себя тяжелобольного, лежащего в гипсе и бинтах. За это время приглашенные в клинику из Москвы пластические хирурги провели несколько пластических операций, придав лицу Кукаревича полное сходство с Давишиным. Все три месяца пребывания лже-Давишина в клинике шло его натаскивание на то, чтобы он как можно успешнее вошел в роль своего двойника. Ему пришлось запоминать десятки имен и лиц, азы оперативной работы, названия сел и улиц Кедрового, какие-то события из прошлого и настоящего Давишина. Информации было слишком много, поэтому ему пришлось достаточно долго имитировать травматическую амнезию.
– А каковы же были цели главарей, которые пошли на эту аферу? Об этом не рассказывали? – поинтересовался Гуров, внимательно слушая Зимина.
– Сначала его задумывали как простого «крота», информатора, внедренного в милицию. Паханы и рассчитывали-то, что он продержится в операх не больше двух-трех месяцев, пока его не разоблачат и не выгонят. Или пока не посадят. Но когда стало ясно, что операция по подмене опера прошла как по маслу, когда он сумел прижиться и полностью войти в свою роль, планы у паханов поменялись. После этого он для них стал чем-то вроде специального агента…
Всех деталей деятельности лже-Давишина в структурах МВД Зимин не знал, но ему было известно, что не один миллион «общаковских» денег ушел на продвижение бывшего рэкетира по служебной лестнице. Было известно также и то, что стараниями лже-Давишина не один десяток коррупционеров смог уйти от ответственности, не один миллиард украденных денег был выведен за границу. И чем выше фальшивый опер поднимался по службе, тем масштабнее ему удавались схемы прикрытия многомиллиардных афер, проворачиваемых не без его содействия как жуликами-олигархами, так и воровато-продажными чинушами.
– Ну, я думаю, об этих сторонах жизни и деятельности Кукаревича-Давишина вам придется еще не раз рассказывать следователю, – отметил Гуров. – А нас интересуют обстоятельства вашего освобождения и мести этим троим, что сгорели в своих машинах.
Не дрогнув ни единым мускулом лица, Зимин кивнул и все так же размеренно продолжил свой рассказ. По его словам, первое время в местах заключения ему пришлось достаточно непросто, поскольку его отправили за решетку, в том числе и по «грязной» статье – изнасилование. Правда, от сокамерников в СИЗО он уже знал, что с некоторых пор «на зоне» стали несколько реже «опускать» тех, кто попал туда по причинам подобного рода. Гомосексуализация российского общества стала настолько явной (в чем была «заслуга» и тюремных обычаев), что это даже в криминальной среде вызвало тревогу. Но те, кто упекли невинного человека в тюрьму и жаждали его пожизненного заключения (чего, к их досаде, не произошло), позаботились о том, чтобы «тюремная общественность» гарантированно «опустила» «насильника и убийцу». Поэтому Юрию пришлось на кулаках яростно доказывать свое право оставаться человеком (за что ему и дали кличку Злой). Похотливых подонков в камере он «вразумлял» весьма жестко (благо, имелась былая армейская подготовка), за что потом тюремное начальство его не раз отправляло в карцер.
