Дик де Милдт, профессор юриспруденции университета в Амстердаме, предположил, что для «этих людей не требовалось никаких дополнительных стимулов или приготовлений, кроме приказов к действию, чтобы превратить их из «убийц из милосердия» в исполнителей “окончательного решения”». Они вели бы себя точно так же, если бы им приказали убить как врагов Рейха всех людей со светлыми волосами или тех, кто носит очки 76. Я считаю этот вывод умозрительным и ошибочным. Хотя они не были одержимы идеологией, все эти люди подвергались воздействию антисемитской агитации, и большинство из них стали относиться к евреям как изгоям, чья участь никого не волновала. Альф Людтке придумал термин Alltag-rassismus (повседневный расизм) для подобного отношения 77. Возможно, их готовности подчиняться приказам было бы недостаточно, чтобы заставить убивать светловолосых людей в очках. В действительности, как продемонстрировал суд, разбиравший дело айнзацгрупп, даже офицеры этих карательных отрядов не желали выполнять каждый приказ убивать.
Разграбление было неотъемлемой частью политики нацистов по отношению к евреям. Рейх конфисковал экономические предприятия, и когда евреи были депортированы, государство забрало их квартиры и другую недвижимость. К началу 1943 года вырученная сумма от продажи этой собственности с аукциона дошла до 7,2 миллиона рейхсмарок 78. Финальная стадия расхищения происходила в центрах убийств 79. Здесь даже части тел использовали в промышленных целях. Фабрики смерти не только оборвали жизнь около трех миллионов евреев, но также стали богатым источником трофеев для нацистского государства и убийц. Общеизвестно, что все эшелоны аппарата убийства присваивали любые ценные вещи, которыми могли завладеть. Гиммлер считал такое несанкционированное обогащение несовместимым с «порядочностью», которою он ожидал от своих людей, и он неоднократно пытался положить конец широко распространенной коррупции. Эти попытки провалились, и убийцы продолжали присваивать еврейское золото, меховые шубы и другие ценные вещи.
И все же достаточно осталось и министерству финансов, и немецкому народу. В руководящих документах, изданных в 1942 году, содержался перечень товаров, подлежащих конфискации. В список входили одеяла, зонты, детские коляски, брюки, женское нижнее белье, бритвенные принадлежности, карманные ножи, ножницы, авторучки и т. п. 80 5 января 1944 года Одило Глобочник сообщал Гиммлеру, что операция «Рейнхард» принесла доход в размере 180 миллионов рейхсмарок (72 миллиона долларов) в валюте, золотых украшениях, бриллиантах, часах и других ценностях. Всего 1901 вагон, загруженный одеждой, полотенцами, скатертями и тканями, прибыл в Германию 81. Это имущество было передано нуждающимся немцам или продано с аукциона в пользу государства. В Освенциме летом 1944 года, на пике процесса истребления, 1600 узников, мужчин и женщин, работали в две смены, чтобы отправлять собственность убитых. По словам Хёсса, двадцать вагонов в день загружали конфискованным имуществом. Место, где трофеи хранились и сортировались, прозвали «Канадой» (страна, символизировавшая богатство). Когда советские войска освободили Освенцим в январе 1945 года, они обнаружили 293 мешка человеческих волос общей массой семь тонн. Также там были кучи обуви, очков и многое другое.
Убийство евреев в Освенциме принесло 6 тонн золотых зубов, большая часть этого золота была размещена в рейхсбанке 82. Тюремный психиатр Голденсон спрашивал Освальда Поля, главу административно-хозяйственного управления СС, через руки которого проходила большая часть золота, приходило ли ему когда-нибудь в голову, что на этом золоте была человеческая кровь. Поль ответил, что он «никогда не приносил золото в рейхсбанк лично»: знал, что «его забрали у убитых евреев… Но не прикасался к нему» 83. После войны он скрылся, переодевшись сельскохозяйственным рабочим. В конце концов его нашли, судили и повесили в ландсбергской тюрьме.
5. Противостоять убийствам
12 декабря 1941 года Гиммлер издал директивы о важности организации увеселительных мероприятий для подразделений, осуществляющих «окончательное решение» еврейского вопроса. В приказе говорилось о «сложной задаче» и «тяжелой обязанности», возложенной на карательные отряды. Необходимо, продолжал Гиммлер, чтобы те члены СС и полиции, которые чувствуют, что не способны выполнить это задание, были «своевременно» освобождены и отправлены в отпуск или переведены на другую работу 1. Возможно, эта директива не была первой подобной инструкцией, поскольку с начала вторжения в Советский Союз в июне 1941 года практически все подразделения придерживались того принципа, что слабохарактерные люди могли быть освобождены от участия в расстрелах. Нам известно, что ни один из тех, кто попросил освободить его от этой обязанности по психологическим причинам, не был судим военным судом и жестоко наказан. Первое тщательное исследование, подтверждающее этот факт, было проведено Гансом Буххаймом из Института современной истории в Мюнхене для Освенцимского процесса в 1964 году 2. Герберт Егер, профессор криминологии Франкфуртского университета предпринял еще более всеобъемлющее исследование данного вопроса в 1967 году и пришел к такому же выводу. Из 103 случаев, когда люди просили освободить их от участия в массовых убийствах, ни один не понес сурового наказания за подобную просьбу 3. Гиммлер и его подчиненные не хотели полагаться на «слабохарактерных» при выполнении «сложной задачи». Более того, тот факт, что суд над таким человеком потребовал бы рассмотрения убийств невинных мужчин, женщин и детей, был несомненно одной из причин, почему подобные суды никогда не проводились.
Другие источники содержат ту же мысль. По сообщениям, незадолго до начала войны против Советского Союза Гейдрих заявил группе офицеров СС и гестапо, что они могут ожидать «неприятных приказов». Те, кто полагал, что не смогут выполнить эти приказы, должны были сказать об этом, и их назначат на другие должности. На послевоенных судах офицеры СС, служившие в карательных отрядах, признавали, что была возможность перевестись на другую должность и избежать дальнейшего участия в убийствах. Франц Зикс, командующий передовой командой «Москва» (айнзацгруппа B), свидетельствовал на суде по делу Эйхмана, что несколько офицеров СД подали заявление о переводе в РСХА и получили положительный ответ. Другой офицер на процессе по делу об айнзацгруппах сказал, что начальник айнзацгруппы В позволял переводить на другую работу тех, кто был слишком слаб для проведения массовых убийств. Все свидетели упоминали, что этих людей обычно переводили на службу на фронт или что-то подобное4.
Одним из первых нацистских лидеров, который упомянул о психологическом бремени участия в массовых убийствах, был Ганс Франк, генерал-губернатор оккупированной Германией Польши (Generalgouvernement). Это произошло на собрании 30 мая 1940 года, созванном для обсуждения приказа Гитлера уничтожить польскую интеллигенцию. «Господа, – заявил Франк, – мы не убийцы. Для полицейского или эсэсовца, который обязан провести казнь, что является частью его официальных обязанностей, это ужасная задача. Легко подписать сотни смертных приговоров, но их исполнение является ужасным бременем для немецких людей, порядочных немецких солдат и их товарищей» 5.
