«Немецкий народ, – заявил кардинал Йозеф Фрингс из Кельна в августе 1945 года, – был гораздо большей жертвой, чем виновные в совершении [нацистских] преступлений». И подобное утверждение жертвенности длилось несколько лет. После страданий, пережитых под властью нацистов, немцы чувствовали, что теперь они подвергаются преследованиям и лишению своих прав со стороны победивших союзников32. Для многих немцев после 1945 года суды союзников над нацистскими преступниками представляли собой «правосудие победителя». Считалось, что ужасы нацистского режима были совершены небольшой кликой преступников. «До окончания войны и того момента, когда оккупационные власти сообщили об этом, – постановил германский суд в 1953 году, – подавляющее большинство немецких граждан не знали об этих событиях»33, – утверждение, которое было опровергнуто многочисленными научными исследованиями. Информация о массовых убийствах евреев была широко известна среди германского населения 34.
Программа денацификации, проводимая оккупационными властями, была крайне непопулярна. Поскольку у большинства немцев было в прошлом то, что они предпочли бы забыть, все, кроме небольшого числа интеллектуалов и журналистов выступали против того, чтобы ворошить старое. Проверку на благонадежность около пяти миллионов немцев вскоре осудили не только те, кого она непосредственно затронула, но также правительство новой Германии, Федеративной Республики Германии (ФРГ), которая была образована из бывших трех западных зон оккупации 23 мая 1949 года. Денацификация, как заявил канцлер Конрад Аденауэр 20 сентября 1949 года, причинила «большой вред и большой ущерб», и теперь пришло время забыть прошлые обиды.
Аденауэр также обещал обратиться к союзникам с просьбой об амнистии тех, кто был осужден военными трибуналами 35. Когда 7 июня 1951 года после длительного процесса пересмотра вынесенного решения союзники привели в исполнение последние смертные приговоры против нацистских преступников, признанных виновными в убийстве десятков тысяч невинных людей, поднялась буря общественного негодования. Вице-канцлер ФРГ и член либеральной Свободной демократической партии Франц Блюхер подал официальный протест против этого акта «несправедливости». Среди немецкого населения преобладало глубоко укоренившееся нежелание признавать самые отвратительные аспекты политической системы, которую они с таким воодушевлением поддерживали. Лишь очень немногие немцы были склонны заниматься вопросом ответственности немецкого общества в целом за все, что произошло за 12 долгих лет нацистского правления 36.
Начало холодной войны, последовавшее за советской экспансией в Восточную Европу, изменило политический ландшафт как Германии, так и Соединенных Штатов. В глазах многих немцев холодная война подтвердила то, что они знали с самого начала: Германия всегда была на правильной стороне, хотя западные союзники еще этого не осознали. Новый акцент на коммунистическом враге также привел к новой политике союзников в отношении разгромленной Германии, в которой теперь видели важного союзника. Правительство Аденауэра поддержало перевооружение Германии. На самом деле, уже в 1946 году в письме своему другу в Соединенных Штатах Аденауэр озвучил свою тревогу из-за угрозы коммунизма: «Опасность очень серьезная. Азия начинается к востоку от Эльбы». Только здоровая Европа под руководством Англии и Франции в союзе со свободной частью Германии, может остановить «наступление азиатской идеологии и власти»37. Для многих немцев было неприемлемо служить на стороне союзников, пока немецкие солдаты, которые так доблестно сражались против советского коммунизма, по-прежнему содержались в тюрьме правительствами этих самых союзников. Поэтому в обмен на политическую и военную поддержку Германии против Советского Союза западные союзники постепенно прекратили преследование нацистских преступников. Они также смягчили приговоры и освободили многих при последующих амнистиях. Например, из 21 смертного приговора, вынесенного на бухенвальдском суде, 17 были изменены в ходе амнистий. К 1951 году все, за исключением четырех, члены айнзацгрупп, признанные виновными, были освобождены из тюрем; последние подсудимые, приговоренные трибуналами союзников, получили свободу в 1958 году 38.
В 1958 году суд в Ульме над членами айнзатцкоманды «Тильзит» раскрыл масштаб преступлений, совершенных на Востоке, и способствовал изменению отношения немцев к нацистским преступлениям. В результате в ноябре 1958 года Министерство юстиции германских земель (Länder) учредило центральное следственное ведомство, Zentrale Stelleder Landesjustizverwaltungenzur Aufklärungnationalsozialistischer Verbrechen (Центральное ведомство государственного управления юстиции по расследованию национал-социалистических преступлений), чтобы ускорить процесс возмещения по суду. Расположенное в Людвигсбурге, недалеко от Штутгарта, Центральное ведомство сначала вынуждено было обходиться небольшим количеством персонала. Но к 1965 году здесь работало около 50 судей и прокуроров, и оно могло активно проводить расследование нацистских преступлений. Центральное ведомство не имело права предъявлять официальное обвинение, но его рекомендации способствовали росту числа судебных преследований в германских землях в последующие годы 39.
Военные трибуналы западных союзников использовали понятие «Преступления против человечества» как новую формулу для старой концепции. Международное право (как, например, преамбула IV Гаагской конвенции 1907 года) давно признало, что даже в отсутствии конкретных постановлений, гражданское население и воюющие стороны остаются под защитой «принципов международного права, поскольку они вытекают из установившихся между образованными народами обычаев, из законов человечности и требований общественного сознания». Военные суды союзников включили в число преступлений против человечества зверства, пленение, пытки, изнасилования и другие бесчеловечные действия против гражданского населения, независимо от того, нарушают ли эти действия внутреннее законодательство страны, где они были совершены. Немецкие судьи возражали против использования этой нормы права на том основании, что она нарушает принципы германского правового государства (Rechtsstaat), в частности, закона expostfacto (имеющего обратную силу), что было запрещено статьей 103 Основного закона. По этой же причине немецкие прокуроры не применяли понятие геноцида даже после того, как 9 августа 1954 года ФРГ включила Конвенцию о предупреждении преступления геноцида 1948 года в Уголовный кодекс (ст. 220а).
Ни одно из этих решений со стороны судебной власти Германии не является убедительным или аргументированным. Как преступления против человечества, так и преступления геноцида давно являлись частью международного права. Конвенцией о предупреждении преступления геноцида был признан этот факт, когда в ее преамбуле было указано, что «на протяжении всей истории геноцид приносил большие потери человечеству». Эти преступления не были четко кодифицированы до 1945 года, поскольку массовые убийства, которые имели место в нацистскую эпоху, были невообразимы. Поэтому преступления нацистского режима могли и должны были быть наказуемыми в соответствии с существующими нормами международного права. Применение этого законодательства не нарушает ни принцип «nullum crimen sine lege» (нет преступления без предусматривающего его закона), ни концепцию закона, имеющего обратную силу 40.
