Казалось, что исследование Милгрэма доказало, что любого человека в любое время можно превратить в массового убийцу и исполнителя геноцида. Сам Милгрэм подтвердил этот вывод. Когда он появился в телевизионной программе «60 минут» в 1979 году, ему задали вопрос, мог ли Холокост произойти в Соединенных Штатах. Милгрэм ответил, что можно найти достаточно сотрудников для лагеря смерти в любом среднем по величине американском городе18. Другие также утверждали, что зло слепого подчинения может всех нас превратить в преступников. В своей книге «Мы все нацисты?» Ганс Аскенаси утверждает, что мы почти наверняка могли бы поступить так же, как участники исследования Милгрэма. Потенциально мы все являемся нацистами19. И все же этот вывод не подтверждается ни исследованием Милгрэма, ни другими психологическими экспериментами.
Между Холокостом и обстоятельствами проведения исследования Милгрэма существует несколько важных различий, имеющих решающее значение. Во-первых, человек, руководивший экспериментом Милгрэма, заверил его участников, что их действия не приведут к увечьям. Исполнители геноцида знали, что уничтожают человеческую жизнь. Во-вторых, многие из преступников Холокоста убивали, не просто подчиняясь приказам, а действовали против евреев с рвением. Участники исследования Милгрэма не только не испытывали враждебных чувств по отношению к своим жертвам, но, вероятно, были категорически против причинения им вреда. Наконец, участники эксперимента мучились и не хотели выполнять задание, применяя электрошок. Многие из убийц Холокоста, напротив, действовали убежденно, жестоко и садистски 20.
В целом, как лабораторные работы, так и исторические события Холокоста заставляют усомниться в значимости эксперимента Милгрэма. Он не может объяснить многих проявлений жестокости, вызванных ненавистью, которые были характерны для убийства евреев 21. Нет оснований верить, что кто-либо из участников исследования Милгрэма смог бы стоять около ямы и стрелять в обнаженных мужчин, женщин и детей, или сбрасывать капсулы с ядом в газовые камеры. Милгрэм обращает наше внимание на социальное и ситуативное давление, которое приводит к тому, что обычные люди совершают чрезвычайно жестокие поступки 22. Однако большинство людей не являются потенциальными преступниками, ставящими своей целью геноцид, и худшее из того, что может произойти, к счастью, случается не очень часто. Ужасные события Холокоста произошли не из-за психологического состояния участвовавших в них людей, а потому что нацистское государство предоставило в распоряжение своих последователей средства насилия, недоступные для других людей, обычных или нет 23.
Еще один психологический эксперимент тоже не смог доказать неизбежную склонность людей ко злу. Социальный психолог Филип Зимбардо разделил группу добровольцев на «охранников» и «заключенных» и поместил их в сымитированный тюремный блок. Охранникам поручили приносить еду и обеспечивать надлежащий порядок, а во всем остальном они были вольны поступать по своему усмотрению. Как выяснилось, многие вскоре начали изводить заключенных. Поведение некоторых из их жертв также изменилось, они отказались от солидарности друг с другом. Эксперимент, который был рассчитан на две недели, пришлось приостановить всего через семь дней из-за садистского поведения некоторых охранников и случаев депрессии и других расстройств среди заключенных. Зимбардо отмечал, с какой легкостью обычные люди начинали вести себя как садисты, когда оказывались в соответствующей обстановке 24, и эксперимент определенно продемонстрировал, что люди приспосабливают свое поведение в конкретной ситуации. Люди действительно часто совершают злые поступки в силу того, где они находятся, а не кем они являются25. Тем не менее обстоятельства, в которых проходило исследование, не смогли объяснить, почему не все участники эксперимента вели себя неожиданным образом. Как и во время исследования Милгрэма, искусственные условия эксперимента Зимбардо вызвали еще одну проблему. Участники эксперимента знали, что это была часть игры, и что ситуации не позволят выйти из-под контроля. Множество различных аспектов, которые составляли такое сложное явление, как Холокост, не могли быть воспроизведены в ходе эксперимента. Разрыв между лабораторией и реальной жизнью слишком велик, чтобы его можно было преодолеть 26.
Принимая во внимание ограничения, присущие экспериментальным исследованиям, социальная психология смогла, тем не менее, внести вклад в наше понимание динамики участия в Холокосте. Большое количество данных, основанных на наблюдении и контролируемых исследованиях, показывают, что ситуативные элементы оказывают мощное влияние на человеческое поведение. Например, эксперименты, проведенные Соломоном Ашем в Суортмор-колледже в 1950-х гг., продемонстрировали сильную склонность людей к конформизму. Некоторые из этих факторов, как показал Кристофер Браунинг, проявились в 101-м резервном полицейском батальоне. Члены батальона, которых мучили сомнения по поводу убийства беззащитных людей, утешались тем фактом, что остальные, по-видимому, не испытывали проблем, убивая их. По крайней мере, вначале почти все они испытывали ужас и отвращение, выполняя свою работу, но для подавляющего большинства открыто выделиться и не подчиниться общим правилам было просто невообразимо. Им было проще стрелять 27. Отказаться от участия в расстрелах означало переложить неприятное задание на сослуживцев, а значит, считаться человеком, нарушившим солидарность и готовность разделить это бремя, что ожидалось от всех членов отряда28.
Более того, нахождение в группе размывало ответственность. Группы подавляли инакомыслие и создавали доминирующий моральный авторитет, который защищал людей. Товарищество на Востоке действовало как смазка для механизма уничтожения и освобождало от бремени вины. Это означало, что участие во всех действиях группы было правильным и необходимым 29. Как отмечалось, члены группы были способны на поведение, на которое не решились бы отдельно взятые люди 30.
Отождествление себя с группой также вело к возрастающему предвзятому отношению к аутсайдерам, что в крайнем случае могло привести к обесчеловечению «другого». Для многих служивших в 101-м полицейском батальоне, пишет Браунинг, евреи находились за пределами их человеческого долга и ответственности. Они были врагом, и командир батальона обратился к этой идее опасного еврея, когда объяснял своим людям, почему было необходимо убивать женщин и детей 31. Нацистская пропаганда постоянно объявляла евреев паразитами, сбродом и чумой, и подобное обесчеловечение облегчало задачу убийцам. Жертва, которую не считали человеком, не воспринималась как личность, способная чувствовать и страдать. Дегуманизация создала психологическую дистанцию между преступником и злодеянием. Жертва превратилась в расходуемый материал. Дегуманизация также предполагала, что жертвы заслужили такую крайнюю меру, как смерть. Когда их изображали демонами и другими устрашающими фигурами, любые действия по отношению к ним были оправданы. С учетом воображаемой смертельной угрозы, депортация и массовое убийство могли стать превентивной мерой самозащиты 32. Лучший способ защититься от влияния сцен боли и страдания других, это убедить себя, что жертвы, должно быть, совершили что-то, чем навлекли на себя это33.
