Освальд Кадук начал свою военную карьеру добровольцем в Ваффен-СС, но после перенесенной болезни стал охранником в Освенциме в 1941 году. Представший перед судом в 1965 году, Кадук был приговорен к пожизненному заключению за многочисленные убийства заключенных. Суд охарактеризовал его как «одного из самых жестоких, бесчеловечных и грубых эсэсовцев Освенцима». Случайная встреча с ним грозила заключенным избиением, издевательствами или смертью за мельчайшие проступки. Выпив, Кадук становился совершенно непредсказуемым. Было много случаев, когда он убивал заключенных, затоптав их своими тяжелыми сапогами до смерти 67. Судя по всему, на Освенцимском процессе не было более «зверского» обвиняемого 68. Когда немецкий продюсер Эббо Демант брал интервью у Кадука в тюрьме, тот признался, что никогда не испытывал угрызений совести по поводу жестокого обращения или убийства заключенных, особенно евреев, к которым он стал относиться как к «унтерменшен» (недочеловекам) 69.
Вильгельм Богер, член политического отдела Освенцима, был печально известен жестокостью, с которой он проводил допросы заключенных. Богеру нравилось сеять страх и ужас. Его самый ужасный инструмент пыток – «качели Богера». Это железный прут, к которому привязывали узников головой вниз. Затем их избивали, пока все ягодицы не были в крови. Если их ответы были неудовлетворительными, избиение продолжалось до тех пор, пока они не теряли сознание 70. По итогам Освенцимского процесса Богер был признан виновным в 114 убийствах и в пособничестве и подстрекательстве к убийству еще 1000 человек. Ему дали пожизненный срок плюс пять лет 71.
Офицер СС Йозеф Шм. 72 служил в Лагише, филиале Освенцима, и был известен тем, что получал удовольствие, издеваясь над узниками лагеря, заставляя их заниматься «спортом». В конце 1943 года Шм. обратил внимание на еврейского заключенного около 50 лет, который уже почти дошел до состояния «мусульманин». Когда узник, уже не способный выполнять «упражнения», молил о пощаде, Шм. несколько раз ударил его и стал топтать тяжелыми сапогами. Свидетели утверждали, что это избиение продолжалось около двадцати минут, при этом Шм. смеялся и называл свою жертву «грязным евреем». Когда узник перестал шевелиться, Шм. приказал облить его водой, но мужчина так и не пришел в себя. После войны германский суд признал Шм. виновным в убийстве 73.
Еще одним садистом, который убивал с явным удовольствием, был Амон Гёт, комендант концентрационного лагеря в оккупированной Польше, который развлекался тем, что стрелял по заключенным как по мишеням со своего балкона. Его кровавые деяния стали широко известны благодаря фильму «Список Шиндлера». Гёт предстал перед польским судом в 1946 году и был повешен 13 сентября того же года недалеко от лагеря Плашов, который он терроризировал 74.
Подавляющее большинство охранников издевались над заключенными, потому что жестокость была нормой лагерной жизни, а, следовательно, предсказуемой. Охранники били, истязали и убивали узников, потому что им это было позволено и от них этого ждали 75. Насилие и жестокость рассматривались как доказательство преданности. Грубость по отношению к узникам могла способствовать продвижению по карьерной лестнице в системе лагерей, тогда как мягкость могла повредить ей и сделать эсэсовца объектом насмешек его же товарищей. Некоторые охранники изводили узников от скуки или потому, что это давало им ощущение власти. Многие охранники были малограмотными, и то, что представители интеллигенции были в их власти, стало простым способом справиться с чувством неполноценности. Издеваясь над узниками, вспоминает заключенный, охранник мог почувствовать себя сильным и важным 76. Или, как выразился бывший узник Освенцима, работа охранником в концентрационном лагере давала возможность почувствовать «свое господство и силу, право решать, кому жить, а кому умереть, право самому и без разбора раздавать смерть, и право злоупотреблять своей властью в отношении узников» 77.
Мы знаем сравнительно немного о происхождении этих мужчин и женщин. Вильгельм Шуберт с удовольствием надел форму и вступил в СА, военизированную организацию нацистской партии, в 1933 году, когда ему было семнадцать лет. Чуть позже, чтобы найти работу со стабильным заработком, он записался в СС и стал охранником в концентрационном лагере Заксенхаузен. Сослуживцы говорили, что он не интересовался политикой, но был честолюбив. Медали для него были важнее, чем судьбы или жизни заключенных. Чтобы произвести впечатление на коллег, он был особенно жесток с узниками, когда знал, что за ним наблюдают. После войны суд, который приговорил его к пожизненному заключению, назвал его незрелым и непредсказуемым. «Такие люди, как Шуберт, были наиболее полезными слугами нацистского режима», – гласил вердикт 78.
Карьера офицера СС Отто Генриха Кайзера была очень похожей. Девятнадцатилетним безработным он вступил в СС в 1936 году и стал охранником в Заксенхаузене. Суд счел его политически незрелым и определенно не фанатичным национал-социалистом. Однако в условиях, когда жестокость в отношении заключенных была обычным делом, а начальство говорило, что заключенные были врагами отечества и, следовательно, ничего другого не заслуживали, Кайзер охотно издевался над узниками и стал считать себя всемогущим 79.
Насколько лагерный режим очерствлял охранников особенно заметно на примере женщин-надзирательниц, которые составляли около 10 % персонала концентрационных лагерей. Большинство из них добровольно пошли на службу в лагеря ради более высокой заработной платы и стабильной работы, которые предоставляла должность охранника в концентрационном лагере. Кроме того, эта работа представлялась более интересной, чем монотонные сборочные конвейеры на военных заводах. Женщины проходили подготовку, в ходе которой их обучали относиться к узникам как к неполноценным людям и жестоко обращаться с ними. Затем они становились гражданскими служащими СС, имевшими при себе дубинки, кнуты, а также пистолеты. В концентрационном лагере Равенсбрюк, предназначенном исключительно для женщин, у них также были собаки 80. Маргарет Бубер-Нойман, бывшая узница Равенсбрюка, вспоминала, что обычно проходило не больше двух недель, прежде чем эти молодые женщины, некоторые из хороших семей, начинали вести себя так, словно они выросли в военных бараках, и начинали издеваться и бить заключенных 81. Жермен Тийон, еще одна заключенная, которая попала в Равенсбрюк в 1943 году и опубликовала свои воспоминания в 1946 году, согласна с этой оценкой. Она отмечает, что ей было известно лишь об одной женщине, которая не смогла приспособиться к жестоким порядкам лагеря, и которой удалось уйти со службы 82. Надзирательницы в концентрационном лагере Майданек также превышали свои полномочия и охотно издевались над своими подопечными 83.
Некоторые из надзирательниц прославились своей крайней жестокостью, и среди них Мария Мандель, старшая надзирательница в Равенсбрюке. Бывшие узники рассказывают, что Мандель была причастна к смерти сотен заключенных. В Освенциме, где она занимала такую же должность, она отдавала приказы об избиении и иногда лично проводила порки 84. Вместе с лагерными врачами Мандель производила отбор слабых и больных узниц, которых убивали в газовой камере. В 1947 году она была приговорена к смерти польским судом 85. В Освенциме служила и Луиза Данц, чьей специализацией, по имеющимся сведениям, было заканчивать каждую перекличку убийством нескольких заключенных 86. Ирма Грезе служила в Равенсбрюке, Освенциме и Берген-Бельзене и была известна как «бельзенский зверь». Дочери крестьянина, Грезе, был всего двадцать один год, когда в 1945 году она предстала перед британским военным трибуналом за избиение, истязания и убийства неустановленного количества заключенных. Она была повешена 12 декабря 1945 года 87. За пять дней до казни она заявила: «Я выполняла свой долг перед отечеством» 88.
