Стоя на пирсе, я молча наблюдала за тем, с какой грацией она соскочила с палубы катера на причал. Отец, когда Тигги была еще маленькой, часто предлагал ей брать уроки в балетном классе. Она ведь не ходила, наша Тигги, как все простые смертные. Она у нас парила в воздухе, порхала словно пушинка. Ее гибкое, стройное тельце почти не касалось земли. Что-то в ней было ангелоподобное: широко распахнутые, огромные и прозрачные глаза, обрамленные густыми черными ресницами, маленькое личико, похожее по форме на сердечко. Глядя на нее сейчас, я вдруг подумала, что Тигги и сама похожа на одного из ее питомцев, хрупкого молодого олененка, за которыми она так ревностно ухаживает где-то высоко в горах Шотландии.
– Моя дорогая Майя! – воскликнула сестра, простирая руки мне навстречу.
На какое-то время мы обе замерли, слившись в молчаливом объятии. Когда она оторвалась от меня, я увидела, что глаза ее полны слез.
– Ну, как ты? – спросила она у меня.
– В полнейшей прострации… Убита… А ты?
– То же самое. До сих пор не могу поверить, – ответила Тигги, когда мы, обняв друг друга за плечи, стали взбираться вверх по склону, направляясь к дому.
На террасе Тигги вдруг резко остановилась и повернулась ко мне лицом.
– Папа еще?.. – Она бросила быстрый взгляд на дверь. – Если он пока еще… Мне нужно немного времени, чтобы подготовиться.
– Нет, Тигги, дома его больше нет.
– Ах вот как! Я так и предполагала, что его заберут на…
Тигги замолчала, не в силах закончить начатую фразу.
– Пошли в дом. Выпьем по чашечке чая, и я тебе все объясню.
– Знаешь, а я ведь все время пытаюсь почувствовать его… Я имею в виду его дух. – Тигги тяжело вздохнула. – Но ничего не чувствую. Сплошная дыра и только.
– Может быть, еще слишком рано искать встречи с его духом, – осторожно предположила я. К странным идеям сестры я давно привыкла, и мне не хотелось сию же минуту начинать крушить их своим трезвым прагматизмом. – Я тоже пока ничего не чувствую. Не могу, – добавила я, когда мы вместе вошли на кухню.
Клавдия возилась с посудой у раковины. Она тотчас же повернулась навстречу Тигги. Подозреваю, та всегда числилась в ее любимицах. Глаза Клавдии были полны сочувствия.
– Какое горе, да? – воскликнула Тигги, обнимая домоправительницу. Пожалуй, она единственная из всех нас шестерых, кто осмеливался на подобные нежности с этой внешне суровой женщиной.
– Да, ужасное горе, – согласилась с ней Клавдия. – Ступайте обе в гостиную. Чай я принесу вам туда.
– А где Ма? – поинтересовалась у меня Тигги, пока мы шли в гостиную.
– Наверху. Хлопочет, наводя идеальный порядок в ваших комнатах. Наверное, решила, что какое-то время нам с тобой надо побыть наедине, – добавила я, усаживаясь на диван.
– Она была здесь? То есть, я хочу сказать, она присутствовала при кончине папы?
– Да.
– Но почему же она сразу не связалась с нами? – задала Тигги вопрос, который ранее я сама задала Марине.
Следующие полчаса ушли на то, чтобы ответить на все вопросы, которые волновали сестру не меньше, чем меня саму. Ведь еще вчера я бомбардировала ими бедняжку Ма. Разумеется, я сообщила Тигги, что тело отца в свинцовом гробу покоится в данную минуту где-то на морском дне. По правде говоря, я ожидала от нее такого же взрыва чувств, который случился у меня самой. Но Тигги лишь понимающе пожала плечами.
– Он просто захотел вернуться в ту стихию, которую любил больше всего на свете. Пожелал упокоиться на дне океана. В какой-то мере, Майя, я даже рада, что не видела его… то есть его тела. Зато я всегда буду помнить его живым.
Я бросила на сестру удивленный взгляд. Несмотря на то что Тигги была самой чувствительной из нас, новость о смерти отца, казалось, не сильно подействовала на нее, во всяком случае, внешне. А я ведь так боялась за Тигги. И вот вам, пожалуйста! Ее густые каштановые кудри блестящей пеленой обрамляли миленькое личико, огромные карие глаза безмятежно смотрели на меня. Лишь легкая тень удивления мелькала где-то в самой их глубине, а в целом сверкающий взгляд был позитивным, и ни капли испуга. Поразительное самообладание Тигги вселило в меня надежду, что и остальные сестры постараются продемонстрировать, хотя бы внешне, подобное хладнокровие и выдержку. В отличие от меня…
– Несмотря ни на что, выглядишь замечательно, Тигги, – похвалила я сестру от чистого сердца. – Судя по всему, здоровый свежий воздух шотландского высокогорья тебе только на пользу.
– Это точно, – согласилась она со мной. – Все детство я промучилась со своими болезнями в четырех стенах, без глотка свежего воздуха. И вот наконец-то вырвалась на волю. Я просто без ума от своей работы, хотя сама по себе работа очень тяжелая. Да и условия проживания… В домике лишь минимальный набор удобств. Достаточно сказать, что туалет у нас на улице.
– Вау! – невольно воскликнула я, восхитившись, с какой самоотверженностью Тигги отринула от себя самый обыкновенный человеческий комфорт, и все во имя своей непреодолимой страсти к животным. – То есть твоя нынешняя работа приносит тебе больше удовольствия, чем тогда, когда ты торчала в лаборатории при женевском зоопарке Сервион?
– О господи! Конечно! – Тигги удивленно вскинула брови. – В лаборатории, если честно, тоже было интересно, но все равно сама работа мне не нравилась. Ведь там я практически не соприкасалась с животными, просто сидела в кабинете и анализировала имеющийся в нашем распоряжении генофонд. Быть может, тебе кажется, что я совсем спятила. Бросила перспективную работу, карьеру ученого и подалась куда-то в горы, где приходится вкалывать сутками напролет за мизерную зарплату. Но лично мне такой расклад больше по душе.
Она подняла глаза и улыбнулась Клавдии, которая появилась на пороге гостиной с подносом в руках. Его она поставила на низенький столик рядом с диваном и тотчас же покинула комнату.
– Ничего ты не спятила, Тигги! – возразила я. – Лично я тебя очень хорошо понимаю.
– Честно, до нашего с тобой разговора вчера ночью я чувствовала себя самым счастливым человеком на свете.
– Потому что ты нашла себя. Уверена в этом, – улыбнулась я в ответ.
– Да… нашла… и не только себя, – согласилась Тигги и слегка покраснела. – Но об этом потом. А остальные девочки уже дома?
– Сиси и Стар должны приехать к семи вечера. А прибытия Электры ждем где-то ближе к утру, – сказала я, разливая чай по чашкам.
– Как отреагировала Электра, когда ты разговаривала с ней? – поинтересовалась у меня Тигги. – Хотя можешь не отвечать. Догадываюсь.
– Вообще-то с ней разговаривала Ма. Говорит, рыдала навзрыд прямо в трубку.
– Могу себе представить! – Тигги сделала глоток из своей чашки и тяжело вздохнула. Свет внезапно померк в ее глазах. – Знаешь, у меня такое странное чувство… Будто папа сейчас войдет в эту комнату. А он уже никуда и никогда не войдет.
