– Ах, разве мои деловые проблемы можно сравнить с этим? Здоровье моей жены – вот что самое главное. Или она считает меня каким-то монстром, коль скоро предпочла скрывать от меня правду? Но почему ты, Изабелла, тоже ничего мне не говорила? Почему?! – крикнул он со злостью, повернувшись лицом к дочери.
– Потому что я обещала маме молчать, – твердо ответила Изабелла. – Она была непреклонна в своем желании. Говорила, что сама скажет тебе все, когда придет время.
– Вот оно и пришло, это время. Но, по крайней мере, сейчас, когда я все знаю… – Антонио сделал слабую попытку взять себя в руки и хоть немного успокоиться. – Мы отыщем лучших докторов, хирургов, всех, кто ей потребуется для поправки здоровья.
– Паи, я уже говорила тебе. Мама встречалась со своим лечащим врачом. Я ее сопровождала на прием, а потом отдельно побеседовала с ним. Надежды нет, вот его слова. Как ни горько, но нам придется принять правду такой, какая она есть.
Антонио уставился на дочь в немом оцепенении. Целая гамма чувств отразилась на его лице: недоверие, гнев, отчаяние, полнейшая опустошенность.
– То есть ты хочешь сказать, что Карла умирает? – прохрипел он полушепотом.
– Да, паи. Как ни страшно повторять это вслух.
Антонио упал на стул и громко зарыдал, обхватив голову руками.
– Нет… нет… Этого не может быть… только не моя Карла. Господи, кто угодно, но только не моя Карла.
Изабелла поднялась со своего места и подошла к отцу, чтобы успокоить его. Она положила руку на его согбенные плечи. Обоих трясло от переизбытка чувств.
– Как мне дальше жить, зная, что она тащила весь этот непосильный груз на себе и даже не захотела довериться мне?
– Паи, клянусь тебе, даже если бы она рассказала тебе все как есть на самом деле, все равно ничего уже нельзя было поделать, – возразила отцу Изабелла. – Пойми, мама так решила сама. Она сознательно отказалась от дальнейшего лечения. Говорит, что сейчас пребывает в мире и полной гармонии с собой и принимает свою участь как должное. И я ей верю. Пожалуйста, – взмолилась она, обращаясь к Антонио. – Отнесись с уважением к ее последней воле… ради нее самой же. Сейчас и ты наконец прозрел и увидел, как она больна. А потому мы оба должны просто любить ее и поддерживать во всем.
Антонио взглянул на дочь. Глаза его были полны невыразимого страдания.
– Что бы вы там обе ни думали обо мне, и ты, и твоя мать, но знай, что Карла для меня – все. Не представляю, как я буду жить без нее.
Изабелла беспомощно смотрела, как отец поднялся со стула, молча развернулся и вышел из комнаты, даже не попрощавшись.
40
– Что с тобой творится в последнее время? – недовольно пробурчал Густаво, когда Изабелла появилась из ванной комнаты уже в ночной сорочке. – За ужином сидишь молча. Да и со мной, когда мы остаемся наедине, редко заговариваешь, если вообще заговариваешь.
Он проследил взглядом, как она молча забралась на кровать и улеглась рядом с ним.
Прошла уже неделя после того визита отца, когда он ушел отсюда, раздавленный ужасной новостью. На следующий день Изабелла поехала навестить мать и нашла Антонио сидящим в кресле возле ее изголовья. Он держал жену за руку и беззвучно плакал.
Карла слабо улыбнулась при виде дочери и показала на мужа.
– Вот. Говорю ему, чтобы ехал на работу. Габриела поможет мне со всем, что будет нужно. А он ни в какую! Квохчет вокруг меня, словно курица-наседка над своими цыплятами.
Но, несмотря на слова матери, Изабелла поняла, что той приятно присутствие мужа и она благодарна ему за внимание. Вид у Карлы был просто ужасный. Изабелла подумала, что отец со своим запоздалым участием все же успел как раз вовремя. Обе они кое-как убедили Антонио отлучиться к себе в контору хотя бы на пару часиков, дав им возможность побыть какое-то время наедине. Когда Антонио наконец ушел, Карла тихо обратилась к дочери:
– Итак, Антонио все знает… А сейчас я хочу рассказать тебе о том, что хотела бы сделать в отпущенное мне время…
Несколько дней после этого разговора с матерью Изабелла собиралась с духом для того, чтобы поговорить с Густаво и сообщить ему о том, где именно Карла хочет провести свои последние дни. Потому что, само собой, сопровождать мать должна будет Изабелла. А ее муж вряд ли придет в восторг от такой перспективы.
Она медленно опустилась на краешек кровати и взглянула на Густаво. Покрасневшие глаза, неестественно расширенные от постоянной выпивки зрачки.
– Густаво, – начала она осторожно, – моя мать умирает.
– Что? – Он резко повернул голову к ней. – Впервые об этом слышу. Как давно это стало тебе известно?
– Несколько недель тому назад, но мама попросила меня пока никому не говорить.
– Даже своему мужу?
– Да, до тех пор, пока она не сообщит об этом своему мужу.
– Понятно. Как я полагаю, рак вернулся?
– Да.
– Сколько ей осталось?
– Совсем немного… – Голос Изабеллы предательски дрогнул. Ее поразило безразличие мужа. Но все же она нашла в себе силы продолжить и обратиться к Густаво с просьбой позволить ей сопровождать мать в горы, на ее любимую фазенду, где она хочет провести остаток дней. – Ты не станешь возражать, Густаво, если я отправлюсь туда вместе с ней?
Он посмотрел на нее стеклянными глазами.
– Как долго ты собираешься там пробыть?
– Сама не знаю. Несколько недель, возможно… Или пару месяцев, если Бог даст.
– Ты вернешься домой к началу сезона?
– Я… – растерялась от неожиданности Изабелла. Как может она планировать сроки ухода матери из жизни, подгоняя их под желания своего мужа или под расписание светской жизни? – Думаю, что да, – выдавила она наконец.
– Что ж, в сложившихся обстоятельствах разве я могу ответить тебе отказом? Хотя, конечно, я бы предпочел, чтобы ты оставалась рядом со мной. Особенно учитывая тот факт, что появление на свет наследника снова откладывается на неопределенный срок. У моей матери вообще возникли серьезные подозрения, уж не бесплодна ли ты, – добавил он с неожиданной жестокостью.
– Прошу простить меня за это. – Изабелла покорно опустила глаза. Хотя в этот момент ей хотелось возразить мужу, крикнуть ему прямо в лицо, что в том, что она до сих пор не может забеременеть, нет ее вины. Последний раз, когда у Густаво получилось заняться с ней любовью по-настоящему, случился аж два месяца тому назад. Впрочем, едва ли сам Густаво помнил обо всех остальных своих безуспешных попытках.
– Что ж, постараемся наверстать упущенное сегодня ночью.
Густаво грубо схватил ее и повалил на постель. В мгновение ока вскочил на нее и задрал вверх ночную сорочку. Потом какое-то время пыхтел, по своему обыкновению, занятый поиском того места, которое ему было нужно, но все никак не мог попасть в цель. Он прижался губами к ее губам, продолжая энергично двигаться, скользил по ее телу, думая, что член уже внутри нее. Но вот раздался привычный стон, и Густаво обрушился на нее всей тяжестью своего тела и тут же скатился на постель. Она почувствовала, как по внутренней поверхности ее бедер растекается что-то вязкое и липкое, и молча глянула на мужа, испытывая одновременно отвращение и жалость к нему.
