– Нет, Изабелла, сейчас уже слишком поздно, – вздохнул в ответ Антонио. – Я не продал вовремя свои акции, а должен был. Но посчитал, что ничего страшного, люди просто паникуют. Вчера, после того как ты уехала, мне позвонил мой биржевой маклер. Он сказал, что рынок рухнул, и все мои акции больше ничего не стоят. А сегодня, по его словам, ожидается еще худшее. Большая часть наших денег, Изабелла, вложена в бумаги Уолл-стрит. Иными словами, я потерял все.
– Так не может быть, папа. Пускай пропали все твои акции, но ведь остаются же еще кофейные плантации. Они тоже стоят денег, много денег. Да, сейчас спрос на кофе упал ниже некуда, пусть даже и в будущем он не будет продаваться так успешно, как раньше, но плантации – это все же недвижимость, которая всегда в цене. Или я не права?
– Не пытайся, Изабелла, вникнуть во все тонкости бизнеса, – снова вздохнул Антонио. – Ведь для того, чтобы приобрести все эти кофейные плантации, я занимал деньги в банках. И те с готовностью шли мне навстречу и давали деньги, потому что производство кофе было прибыльным занятием и цены на кофе держались высокими. Но когда цены упали, у меня сразу же возникли проблемы с возвратом займов и выплатой процентов по ним. Банкам нужны были твердые гарантии, желательно в виде недвижимости. Тогда я отдал им этот дом в качестве дополнительного обеспечения на случай возможного дефолта. Понимаешь меня, Изабелла? То есть сейчас они заберут у меня все, чем я владею, чтобы погасить мои долги. А если мои американские акции тоже превратились в пыль, то тогда я действительно гол как сокол. Даже крыши над головой у меня больше нет.
Изабелла слушала отца с ужасом. Какая жалость, думала она, что она так плохо разбирается во всех этих хитрых финансовых вопросах. Ведь если бы она понимала хоть самую малость, то, возможно, могла бы насоветовать отцу что-то дельное, что-то такое, что вселило бы в него крупицу надежды.
– Папочка, но тогда у тебя еще больше оснований поучаствовать в этом совещании, которое они сейчас проводят в сенате. Не ты же один оказался в столь отчаянном положении. Ты сам говорил мне, что вся экономика Бразилии базируется главным образом на кофе. Неужели правительство позволит допустить такой коллапс?
– Все просто, родная моя. Все просто, как дважды два. Если у людей нет денег покупать наш кофе, то ни одно правительство в мире не спасет ситуацию. А я заверяю тебя, что сегодня американцы озабочены только тем, как им выжить. А о такой роскоши, как чашечка кофе по утрам, они и думать забыли. – Антонио возбужденно потер лоб рукой. – Конечно, сенат будет стараться, будет делать вид, что они что-то там предпринимают, борются с кризисом. Но все они как один прекрасно понимают: поздно, поезд уже ушел. Так что спасибо, что рассказала мне об этом совещании, но повторяю еще раз: сегодня это уже бесполезная затея.
– Хорошо. Тогда я попрошу Маурицио рассказать тебе, что там было, – решительно заявила отцу Изабелла. – К тому же хочу напомнить. Коль скоро, по твоим словам, у тебя ничего не осталось, не забывай, что у меня есть фазенда. Так что без крова над головой ты, папочка, в любом случае не останешься. К тому же ты дал Густаво такую щедрую сумму в день нашей свадьбы. Наверняка он тоже позаботится о том, чтобы ты не голодал.
– И что я там буду делать один-одинешенек, на этой фазенде? – с горечью вопросил у нее Антонио. – Без дела, которым можно заняться… Без моей дорогой жены…
– Паи, хватит ныть! Ты сам сказал, от этого кризиса пострадают многие, не ты один. А некоторые и правда лишатся всяких средств к существованию. Можешь считать, что тебе еще повезло. Ты точно не станешь нищим. Тебе всего лишь сорок восемь лет. Впереди еще куча времени, чтобы начать все сначала.
– Изабелла, моя деловая репутация загублена безвозвратно и навсегда. Даже если бы я захотел начать все сначала, то ни один банк в Бразилии не ссудил бы мне на это средств. Нет, для меня все кончено.
Антонио снова закрыл глаза. Глядя на отца, Изабелла с некоторым удивлением подумала: неужели это тот самый гордый, уверенный в себе мужчина, который всего лишь несколько месяцев тому назад с таким достоинством вел ее к алтарю? И хотя ей всегда претила та вульгарность, с которой отец кичился своим недавно сколоченным богатством, но сейчас она отдала бы себя всю без остатка, лишь бы вернуть отцу его прежнее состояние. До нее наконец дошла очевидная истина: именно на заработанных деньгах и базировалась вся репутация Антонио и его самоуважение. И вот теперь богатства больше нет. Любимая жена тоже ушла из жизни. Можно понять отца. У него действительно ничего не осталось.
– Не забывай, папа. У тебя есть я, – тихо промолвила Изабелла. – И ты мне нужен. Мне все равно, поверь, богат ты или у тебя ничего нет. Я все равно люблю и уважаю тебя, потому что ты мой отец.
Антонио снова раскрыл глаза, и Изабелла впервые за все время разговора увидела в них едва заметную усмешку.
– Ты права, моя принцесса. И я верю тебе. Ты – мое единственное достижение в этой жизни, и я горжусь тобой всем сердцем и душой.
– Тогда прислушайся к моим словам. А я повторяю тебе снова и снова, как повторяла бы и мама, если бы она была жива, ты не побит. Вставай, папа. Вместе подумаем, как и с чего начинать. Я помогу тебе, чем смогу. У меня есть свои драгоценности, плюс те, что оставила мне мама. Наверняка если мы продадим их, то сможем выручить кругленькую сумму, которую можно будет пустить на твой бизнес. Я права?
– Да, если мы только отыщем такого дурака, который решится хоть что-то покупать за наличные в разгар финансового коллапса, – грубовато заметил Антонио. – А сейчас, Изабелла, вот что. Спасибо за то, что навестила меня. Мне неловко, что ты застала меня в таком неподобающем виде. Обещаю, как только ты уйдешь, я поднимусь с постели. Ступай! Мне надо побыть немного одному и все обдумать.
– Обещаешь, паи? Предупреждаю, вечером я позвоню Габриеле, узнаю, насколько ты держишь свое слово. А завтра снова навещу тебя, посмотрю, как идут дела.
Изабелла наклонилась и поцеловала отца, а тот улыбнулся ей на прощание.
– Спасибо тебе, моя принцесса. До завтра.
Изабелла перебросилась парой слов с Габриелой, сказала, что перезвонит ей позднее, после чего села в машину и продиктовала Хорхе адрес салона мадам Дюшан в Ипанеме. Договорилась с ним, чтобы он, как всегда, забрал ее в шесть вечера. Переждала несколько неловких мгновений, пока машина отъедет, потом сбежала с крыльца и опрометью бросилась к дому Лорена.
– Шерри! – пробормотал Лорен, уже у порога заключая Изабеллу в свои объятия, и стал покрывать страстными поцелуями ее лицо и шею. – Как же я по тебе истосковался!
Изабелла мгновенно растаяла, буквально растворилась в своем возлюбленном. Она не стала протестовать, когда он подхватил ее на руки и понес в спальню. На какое-то время все, что отравляло ей жизнь в последние дни, все эти страшные, пугающие новости, отступили куда-то прочь. Ее снова накрыла с головой волна экстаза. Лорен рядом, и они с ним одно целое.
Потом они лежали в изнеможении среди скомканных простыней, и Изабелла отвечала Лорену на его очень бережные вопросы, рассказывала о последних неделях жизни матери.
