Спустя пару минут я обняла Беатрис, и мы попрощались с ней навсегда. Покидая комнату, я увидела, как мгновенно отяжелели ее веки и глаза закрылись сами собой. Когда я была уже у дверей, она лишь слабо взмахнула рукой. Я вышла в коридор, опустилась на скамью, стоящую возле стены, обхватила голову руками и горько расплакалась. Чья-то рука обняла меня за плечи. Я подняла глаза и увидела Яру, которая присела рядом со мной.
– Выходит, она не знала, что Лорен Бройли ее родной отец?
– Нет, сеньорита Майя, не знала.
Яра взяла меня за руку, и какое-то время мы сидели молча, каждая по-своему переживая весь трагизм ситуации.
Потом я написала на листке бумаги, который дала мне Яра, свой домашний адрес, номер телефона, адрес электронной почты. Затем она проводила меня до поджидавшего такси.
– Всего доброго, сеньорита. Я рада, что между вами и сеньорой Беатрис все разрешилось, и как раз вовремя, еще до того, как…
– Это все благодаря вам, Яра. Беатрис очень повезло, что рядом с ней была такая помощница.
– А мне повезло с ней, – коротко бросила в ответ Яра.
– Пожалуйста, дайте мне знать, когда… – Я так и не смогла заставить себя произнести вслух оставшиеся слова.
– Обязательно. А вы уезжайте и живите своей жизнью, сеньорита Майя. Возможно, узнав историю своей семьи, вы стали лучше понимать, что каждое мгновение на этой земле бесценно и им надо дорожить.
* * *
Вернувшись к себе в отель, я тут же стала проверять электронную почту. Сейчас у меня были весомые причины для нетерпения. Яра права: каждое мгновение бесценно. Увидев ответное письмо Флориано, я не смогла сдержать радостной улыбки. Париж великолепен, сообщал он мне в своем послании, но ему позарез нужен переводчик, чтобы справиться с его никудышным французским.
«А еще я тут кое-что обнаружил, Майя. Ты должна увидеть это собственными глазами.
Пожалуйста, сообщи, когда ты приедешь».
Я невольно рассмеялась, прочитав эти строки. Ведь он не спрашивал меня, приеду ли я. Вопрос ставился однозначно: когда приеду. Я позвонила на ресепшен и попросила узнать, есть ли билеты на завтрашний рейс из Рио в Париж. Они перезвонили мне минут через десять и сообщили, что осталось только одно место в первом классе. Я не удержалась от короткого восклицания, когда мне сообщили стоимость, но все же попросила их зарезервировать билет. И почувствовала в этот момент, что и отец, и Изабелла, и Беатрис, все они рады, что я поступила именно так.
Потом я прогулялась по Ипанеме. Снова вернулась в супермаркет и купила себе несколько платьев, совершенно «не подходящих» для меня, прежней. Раньше бы Майя просто пришла в ужас при виде этих нарядов. Но новая Майя, верящая в глубине души, что она любима, захотела порадовать своего мужчину. Пусть он увидит ее в наилучшем виде.
Больше я не стану прятаться от жизни, твердо пообещала я себе и прикупила две пары туфель на высоких каблуках. Потом зашла в отдел парфюмерии, чтобы подобрать соответствующие духи, которыми не пользовалась уже сто лет. А заодно купила и новую ярко-алую помаду.
Вечером я поднялась в ресторан под крышей отеля и, устроившись на террасе, в последний раз глянула на статую Христа, купающуюся в сиянии заходящего солнца. Потягивая охлажденное белое вино, я вознесла мысленную молитву небесам, поблагодарила Христа за то, что Он помог мне вернуться к себе самой.
Рано утром Педро повез меня в аэропорт, и я опять оглянулась на статую, возвышающуюся на горе Корковадо. И у меня вдруг возникло странное чувство, почти уверенность, что очень скоро я снова вернусь сюда и Он снова заключит меня в свои объятия.
50
– Алло? – услышала я в трубке знакомый голос.
– Ма, это я, Майя.
– Майя! Как дела, дорогая? Целую вечность от тебя не было никаких известий. – В голосе Марины послышался явный упрек.
– Да, виновата, Ма. Редко выходила на связь. Но я была… я была очень занята. – Я с трудом удержалась, чтобы не хихикнуть прямо в трубку от того, как щекотно скользила рука по моему обнаженному животу. – Вот сообщаю тебе, что завтра часам к пяти буду дома. И… – Я сглотнула слюну, прежде чем продолжить. – И не одна. Со мной гость.
– Мне подготовить комнату в доме? Или она остановится у тебя, в Павильоне?
– У меня, в Павильоне. – Я взглянула на Флориано и улыбнулась ему.
– Замечательно, – жизнерадостно согласилась со мной Марина. – Что насчет ужина?
– Пожалуйста, не беспокойся. Завтра я тебе перезвоню и сообщу, когда точно Кристиан должен встретить нас.
– Хорошо. Тогда до связи, дорогая. Всего тебе хорошего.
– До свидания. – Я положила трубку на рычаг телефона, стоявшего на прикроватной тумбочке, и снова поспешила в объятия Флориано, мысленно прикидывая, какое впечатление может произвести на него дом моего детства.
– Пожалуйста, не удивляйся, – заранее предупредила я его. – И не думай, что я какая-то важная персона или что-то в этом роде. Просто так сложилась моя жизнь.
– Голубка моя, – ответил он, прижимая меня к себе. – Конечно, мне интересно посмотреть, где и как ты живешь. Но, помни, я хорошо знаю, где твои корни. Итак, сегодня наш последний день в Париже, и я собираюсь показать тебе нечто особенное.
– Так нам уже надо идти? – поинтересовалась я, вальяжно потянувшись под грузом его тела.
– Думаю, надо, – ответил Флориано. – Но не сейчас…
* * *
Спустя пару часов мы оделись, вышли из отеля, и Флориано тут же поймал такси. Он даже умудрился продиктовать шоферу адрес на вполне связном французском.
– Это где-то в районе Елисейских Полей? – уточнила я на всякий случай, и для шофера, и для собственного успокоения.
– Да. Сомневаешься в моих способностях все точно объяснить на моем любимом языке? – улыбнулся Флориано.
– С чего это мне сомневаться? – возразила я. – Но ты уверен, что нам нужен именно парк?
– Тише, Майя, – приложил он палец к губам. – Успокойся и всецело доверься мне.
Мы остановились возле чугунной решетки ворот в небольшой сквер. Такой крохотный зеленый островок рядом с Авеню де Мариньи. Флориано рассчитался с таксистом, потом взял меня за руку и повел к воротам в парк. Мы пошли по дорожке к центру. Там возвышался красивый фонтан. Струи воды играли на солнце, переливаясь всеми цветами радуги. Флориано указал мне на бронзовую статую полулежащей обнаженной женщины, установленную на постаменте в верхней части фонтана. Однако кого в Париже удивишь статуями обнаженных фигур? Я бросила на Флориано непонимающий взгляд.
– Присмотрись повнимательнее к этой женщине, Майя, и скажи мне, кого она тебе напоминает.
Я стала вглядываться в бронзовую фигуру и неожиданно увидела Изабеллу, мою прабабушку. Обнаженная, чувственная, она полулежала, слегка откинувшись назад. На ее лице, устремленном ввысь, застыло выражение полнейшего блаженства. Руки раскинуты в разные стороны, ладонями к небесам.
