– Адью, Майя, – коротко обронил Флориано. Глаза его были печальны. Лодка начала свое движение, послышался ровный гул работающих двигателей.
– Я напишу тебе! – крикнул он, стараясь перекричать рев моторов. Потом сказал что-то еще, но я уже не расслышала. Катер стремительно удалялся от Атлантиса. И от меня.
Я с несчастным видом поплелась домой, ругая себя за то, что повела себя так по-детски глупо. Взрослая ведь женщина. Пора бы уже научиться справляться с сердечными проблемами. Ведь я же с самого начала знала о том, что наше расставание неизбежно. Умом я понимала: все это мое глупое дерганье и увиливание – это такая своеобразная реакция на прошлое. Боль от расставания с Зедом, несмотря на все минувшие годы, все еще продолжала жить и выжигать в моей душе, подобно лазеру, все новые и новые зоны.
Марина поджидала меня возле Павильона, скрестив руки на груди. Выражение лица у нее было крайне недовольное.
– Как это следует понимать, Майя? Вы что, поссорились? Флориано показался мне таким приятным молодым человеком. А ты даже толком не попрощалась с ним. И никто из нас не знал, куда ты пропала.
– У меня… у меня были неотложные дела. Прости, что так вышло. – На мгновение я почувствовала себя непослушным подростком, которому выговаривают за плохие манеры. – Кстати, я собираюсь в Женеву. Мне надо встретиться с Георгом Гофманом. Тебе что-нибудь нужно в городе? – спросила я, намеренно переводя разговор на другое.
Марина посмотрела на меня долгим взглядом. В ее глазах промелькнуло нечто, отдаленно похожее на отчаяние.
– Нет, спасибо, милая. Мне ничего не надо.
После чего она повернулась и пошла прочь, оставив меня размышлять о том, как же по-дурацки я повела себя сегодня.
* * *
Контора Георга Гофмана располагалась в деловом квартале Женевы, почти рядом с Рю Жан-Петито. И само здание, и помещения в нем – все ультрасовременное, сплошной модерн и глянец. Через огромные окна в пол открывается великолепная перспектива на виднеющийся вдали залив.
При виде меня Гофман поднялся из-за стола, чтобы поприветствовать.
– Какая приятная неожиданность, Майя, – воскликнул он с улыбкой, провожая меня к роскошному дивану из черной кожи, на который мы и уселись вдвоем. – Слышал, вы были в отъезде?
– Да. А кто вам сказал?
– Марина, кто же еще? Итак, чем я могу быть вам полезен?
– Видите ли, – я слегка откашлялась, – меня интересуют две вещи.
– Прекрасно! – Гофман сложил веером пальцы обеих рук. – Тогда приступим.
– Известно ли вам хоть что-то о том, как Па Солт выбрал меня для удочерения?
– Мой бог, Майя, откуда? – На лице Гофмана отразилось неподдельное удивление. – Я ведь был у вашего отца нотариусом, но никак не исповедником или поверенным в его сердечных делах.
– Но мне казалось, вы были друзьями?
– Были. Во всяком случае, я точно считал его своим другом. Но вы же не хуже меня знаете, ваш отец был очень замкнутым человеком. И хотя мне хотелось думать о себе как о его доверенном лице в полном смысле этого слова, на самом деле я до самых последних дней оставался для него в первую очередь работником по найму. Таковым я и был на самом деле. Какое же право я имел задавать ему вопросы личного характера? Впервые я услышал о вас, когда он обратился ко мне с просьбой узаконить ваше удочерение уже в соответствии со швейцарским законодательством. Заполнить все необходимые бланки, чтобы вам выдали ваш первый паспорт.
– Так вы и понятия не имеете, каким образом Па Солт был связан с Бразилией? – упорствовала я в своем любопытстве.
– Ни о каких его личных контактах я ничего не знаю. Хотя, что касается бизнеса, деловые интересы у него, разумеется, в Бразилии были. Впрочем, подобные интересы у него были в самых разных частях света. Боюсь, я вряд ли сумею помочь вам разобраться в этом вопросе.
Ответ Георга вызвал у меня разочарование, хотя приблизительно такого ответа я и ожидала. Тогда я перешла к следующему вопросу.
– В Бразилии, куда я попала благодаря тем подсказкам, которые оставил мне отец, я познакомилась со своей родной бабушкой. К сожалению, всего лишь несколько дней тому назад она тоже ушла из жизни. Она рассказала мне, что он приехал за мной в приют не один. Его сопровождала какая-то женщина. В приюте решили, что это была его жена. Отец был женат?
– Никогда, насколько мне известно.
– Могла ли эта женщина быть его любовницей?
– Майя, простите меня еще раз. Но я действительно ничего не знаю о личной жизни вашего отца. Мне искренне жаль, но помочь вам в этих изысканиях я не смогу. Примите это как данность. У вас было еще какое-то дело ко мне? Слушаю вас.
Итак, я не продвинулась ни на шаг. Приходится смириться с тем, что мне никогда не узнать всех обстоятельств, связанных с моим удочерением. Я сделала глубокий вдох, прежде чем продолжить.
– Как я вам уже сказала, моя бабушка по линии матери умерла совсем недавно. Согласно завещанию, она оставила мне свою недвижимость в Бразилии, два объекта, и небольшую сумму денег.
– Понимаю. То есть вы хотите, чтобы я выступил вашим поверенным во время процедуры судебного подтверждения ваших прав на завещание?
– Да… Но еще важнее для меня другое. Я тоже хочу сделать завещание… Оставить всю недвижимость… одному моему родственнику.
– Очень правильное решение. С этим тоже не будет особых проблем. Кстати, я всегда рекомендую своим клиентам писать завещания, независимо от их возраста. Составьте мне список тех лиц, кому вы хотели бы завещать свое имущество, включая небольшие пожертвования для друзей, близких и прочее, а я потом на основе этого списка составлю уже полноценное и юридически правомочное завещание.
– Спасибо. – Какое-то время я мялась в нерешительности, прикидывая, как мне лучше сформулировать все то, о чем я хотела спросить Гофмана далее. – Мне также хотелось бы узнать, насколько трудно настоящим родителям, которые когда-то отдали своего ребенка на усыновление, отследить его дальнейшую судьбу.
Какое-то время Гофман внимательно разглядывал меня. Но, судя по всему, мой вопрос не сильно удивил его, если удивил вообще.
– Очень трудно. Практически невозможно, – коротко пояснил он. – Как вы понимаете, если ребенка усыновляют еще в очень маленьком возрасте, то соблюдаются все меры предосторожности, чтобы не повредить малышу в будущем и обеспечить его безопасность. Чиновники, занимающиеся вопросами опеки и усыновления, строго следят за тем, чтобы настоящие родители ребенка не предъявили потом права на него, пожалев о своем необдуманном решении, принятом когда-то. Ведь последствия тут могут быть самыми разрушительными, в том числе и для самого ребенка. Да и для его приемных родителей тоже. Они растят ребенка, любят его, как родного, а тут вдруг возникает, видите ли, его родная мать или отец. Ничего хорошего от таких контактов ждать не приходится. А потому они и не допускаются, если только это не оговорено отдельно, еще на момент усыновления. Однако ваш случай – это несколько другая история. Вы сами, будучи приемным ребенком, решили разыскать своих настоящих родителей. Что ж, имеете полное юридическое право.
