А что же до любви как таковой… Пару раз ему казалось, что он испытал чувства, подобные тем, что описывают великие писатели в своих произведениях или запечатлевают великие художники на своих холстах. Но всякий раз чувства улетучивались слишком быстро, и постепенно Лорен убедил себя, что ему не дано познать настоящей большой любви.
И вот появилась Изабелла…
Увидев ее впервые, он сразу же пустил в ход весь набор своих отработанных приемов, рассчитанных на соблазнение юной девы. Ему доставляло удовольствие наблюдать за тем, как она краснеет и смущается, как постепенно, но неуклонно подпадает под воздействие его чар. Конечно же, с его стороны это была чистая игра. Сколько раз он вот так же играл с красотками и в прошлом. Но стоило рыбке попасться на крючок и заглотить наживку, как очередная жертва тут же становилась неинтересной ему, и он моментально охладевал, отправляясь на поиски новых впечатлений.
Но когда Лорен понял, что Изабелла скоро уедет, он вдруг впервые осознал, что это девушка для него не просто еще одно приключение. Нет, Изабелла неповторима. Более того, впервые в жизни он чистосердечно признался ей в любви и даже умолял остаться вместе с ним в Париже.
А она ответила отказом.
В самые первые дни после ее отъезда Лорен связал свое поистине безутешное горе с тем обстоятельством, что впервые в его жизни женщина не поддалась ему и не уступила его притязаниям. Недоступность Изабеллы, однако, лишь усилила его чувства к ней. Сама мысль о том, что сейчас она уже на пути домой, где ее ждет жених, мужчина, которого она не любит, но с которым в скором будущем навсегда соединится узами брака, лишь усугубляла отчаяние Лорена.
Шло время, но ничего в его настроениях не менялось. За минувшие восемь недель он, по своему обыкновению, уложил в постель не одну женщину. Не помогло. Потом напился вдрызг и продрых весь следующий день, не явившись в мастерскую, чем вызвал бешеную ярость профессора Ландовски. Но и спиртное тоже не помогло.
Каждое утро Лорен просыпался с мыслью об Изабелле. В мастерской он мог часами сидеть, пялясь в пустое пространство и вспоминая то время, когда она часами неподвижно просиживала перед ним, позируя для скульптуры, а он мог часами не сводить с нее глаз… Почему, ну почему он не ценил этого ранее так, как должен был ценить? Эта девушка была не похожа ни на одну из тех женщин, которые были у него раньше. Сама невинность и чистота. И тем не менее он, помнится, с удивлением обнаружил, что Изабелла страстно мечтает познать жизнь и окружающий ее мир таким, какой он есть на самом деле. А ее доброта… Разве можно забыть, с какой нежностью Изабелла в тот вечер несла на своих руках спящего мальчика? Она даже не стала обсуждать с ним, правильно или неправильно она поступила…
Лорен опрокинул порцию абсента и заказал еще. Нет, подумал он, все же Изабелла – это самая настоящая богиня, только в человеческом обличье.
Часто по ночам, лежа в постели без сна, Лорен прокручивал в памяти их разговоры, горько укорял себя за то, что играл с ее чувствами, негодовал, всем сердцем желая забрать обратно все те ужасные двусмысленности, которыми он огорошил Изабеллу в самом начале их знакомства. Она, конечно же, не заслуживала такого фривольного обращения с собой.
С другой стороны, размышлял он мрачно, а что он может предложить такой девушке, как Изабелла? Грязную мансарду, которую делит вместе с другими обитателями Монпарнаса, где даже на собственную кровать не всегда удается попасть с первой попытки? Никакого стабильного источника доходов. Плюс репутация завзятого бабника. Наверняка Изабелла слышала о его похождениях, когда бывала на Монпарнасе. Он вспомнил, как всегда внимательно наблюдала за ним Маргарида Лопес де Алмейда. Ясное дело, думал Лорен, она откровенно поделилась с подругой тем, что она о нем думает.
Лорен заказал себе суп и отошел от стойки бара, пока абсент окончательно не затуманил ему мозги. Слегка охмелев от выпивки, он уже, наверное, в сотый раз принялся обдумывать свое намерение послать Изабелле письмо. С момента ее отъезда он мысленно сочинил уже целую кучу таких писем. Но он прекрасно понимал, что если отправит ей письмо, то велика вероятность того, что оно попадет в чужие руки и лишь скомпрометирует Изабеллу.
Особенно мучительно было осознавать, что, скорее всего, она уже вышла замуж, а значит, потеряна для него навсегда. Ему хотелось расспросить об этом Маргариду, но та перестала появляться в мастерской профессора Ландовски. Ее двухмесячная стажировка у маститого скульптора подошла к концу. Богемная публика на Монпарнасе поговаривала, что Маргарида вместе с матерью отбыла, спасаясь от холодной зимы, в теплые края, поближе к солнцу, в Сен-Поль-де-Ванс.
– Бройли, – окликнул его кто-то.
Он почувствовал чью-то руку у себя на плече и поднял налитые кровью глаза на звук голоса.
– Ну, как ты, дружище?
– Нормально, Морис. А ты?
– Как всегда: за душой ни гроша, уже успел надраться и срочно хочу женщину. А чем еще заняться? Пить будешь?
Морис придвинул свой табурет поближе к нему. Еще один непризнанный гений с Монпарнаса, подумал про себя Лорен, топит жизнь в дешевом алкоголе и сексе и предается мечтам о своем блистательном будущем. Но тут Лорен вспомнил того пьяницу, который все еще валяется на его кровати в грязной мансарде. А что, если и самому сейчас напиться так, чтобы, выбравшись из бара, заснуть где-нибудь прямо посреди улицы?
– Буду, – ответил Лорен и добавил, уже обращаясь к бармену: – Еще порцию абсента.
* * *
Все выходные Лорен заливал свое горе вином. Где, когда и с кем, он не помнил, но в понедельник заявился в мастерскую Ландовски, все еще пошатываясь и со слезящимися глазами.
– Взгляни-ка, что за шелудивый кот притащился к нам, – коротко прокомментировал появление Лорена профессор, обращаясь к мальчику, который сидел на табуретке и с живым интересом наблюдал за работой скульптора.
– Бог мой! Профессор! – с неподдельным изумлением воскликнул Лорен. – Вы уже столько всего успели.
Лорен уставился на огромную руку Христа. Судя по всему, все последние сорок восемь часов профессор Ландовски трудился не покладая рук.
– Вас, Бройли, не было в мастерской целых пять дней. Надо же было кому-то работать все это время. Мы тут с мальчиком уже приготовились отправить на ваши поиски специальную спасательную команду, чтобы она прочесала все сточные канавы в окрестностях Монпарнаса и вытащила вас из какого-нибудь вонючего водостока.
– Неужели сегодня уже среда? – вопросил у мастера шокированный его словами Лорен.
– Именно так. Среда, – подтвердил Ландовски, снова всецело сосредоточившись на огромной белой руке и с силой вонзая скальпель в еще влажный гипс. – А сейчас я займусь оформлением ногтей нашего Спасителя, – обратился он к мальчику, поясняя ему сам процесс работы и намеренно игнорируя присутствие Лорена.
Когда Лорен вынырнул из кухни, где попытался привести себя в порядок – ополоснул лицо водой и выпил два стакана воды, чтобы хоть как-то разогнать алкогольные пары и уменьшить головную боль, Ландовски бросил на него внимательный взгляд.
