В тот день мы ползали по Фейсбуку и наткнулись на фотографию женщины с ребенком, завернутым в зеленое одеяльце. Надпись гласила: በመጨረሻ ወንድ ልጅ አለን.
– Давай глянем, – предложила Сабрина, и мы скопировали слова в программу для перевода. Я думала, там написано что-то насчет нового племянника, моего кузена, но переводчик выдал: «У нас наконец-то родился сын». И я вдруг поняла, почему сошли на нет телефонные звонки.
И тогда разрыдалась, что делала довольно часто и чем раздражала Сабрину, которая никогда не пускала слезу. Но в этот раз она погладила меня по плечу.
– Мне жаль, – произнесла она.
От ее жалости я заплакала уже навзрыд. Она посмотрела на экран.
– Соломон не заслуживает твоих слез. – Соломон, не папа. – Как он мог тебя забыть?
Тебя. Словно это затронуло только меня.
– Знаешь, что тебе нужно сделать? Запостить песню или типа того. Показать, какая ты потрясающая. Чего он лишился.
«Пой о том, что не можешь сказать», – говорил папа. Так поступали Билли, Нина, Жозефина и Джиджи.
– Хорошо.
– Только давай сначала приведем тебя в порядок.
Сабрина протерла мое лицо салфеткой и аккуратно нанесла макияж.
– Уже знаешь, что хочешь спеть? – спросила она.
Да. Я хотела исполнить колыбельную «Tschay Hailu», которую папа пел мне, а теперь будет петь своему сыну. В качестве аккомпанемента я взяла пустую мусорную корзину, и Сабрина нажала на запись.
Изначально я хотела послать приветствие своему брату, напоминание папе, но когда начала петь, то вышло нечто другое, нечто истинное, щемящее и чистое. Я продолжала петь, барабаня все громче, и мой голос достиг невиданных прежде высот.
Закончив, я почувствовала себя лучше, как в тот вечер, когда Сабрина впервые спела со мной. Я даже не хотела постить видео. Достаточно было просто спеть.
– О, мы его точно запостим. – Сабрина загрузила видео на свою страницу в Фейсбуке.
– Что?! – воскликнула на следующий день сестра, когда мы проверили пост. Она отметила папу, чтобы видео отражалось и на его странице, но он, похоже, отклонил уведомление, потому что на его странице видео отсутствовало.
Но с ее страницы это видео репостнули тридцать семь раз. Оно собрало более сотни комментариев, несколько от друзей Сабрины, а остальные от незнакомых мне людей. Я расстроилась, что папа отклонил уведомление. Зачем он это сделал? Постеснялся нас? Постыдился, что бросил? Ему не понравилось видео?
Единственное, что облегчало мою боль, – это комментарии. Позже, когда мама вернулась домой и Сабрина помогала ей с ужином, я все прочитала. Дважды. Они были такими приятными. И заполнили пустоту, оставленную папиным молчанием.
Я скопировала видео, отредактировала его и запостила в Твиттер.
К следующему дню оно собрало уже сотни репостов, тысячи лайков и еще больше комментариев. Я их все прочитала. А потом еще раз. От этого мне становилось лучше.
Я показала пост Сабрине.
– Зачем ты его еще раз запостила? – спросила она. – У Соломона, наверное, нет Твиттера, и он уже видел его в Фейсбуке.
– Но посмотри, сколько людей его репостнуло. – Сабрина посмотрела. Но не впечатлилась. – Может, показать маме?
– Да, – ответила она. – Уверена, ей понравится, что ты отправила песню папе.
– Но его столько человек репостнуло, это так странно. – Я старалась не выдавать эмоций. – Оно завирусилось. Нужно рассказать маме до того, как это сделает кто-то другой.
Сабрина вздохнула.
– Ладно. Я покажу ей.
* * *
– Ого! – удивилась мама. – Я как раз читаю о том, как интернет создает новых звезд. Есть возможность заработать реальные деньги.
– Как? – спросила Сабрина.
– Точно не знаю, – ответила мама. – Давайте запостим еще одно. Почему бы вам не сняться в этот раз вместе? Вы так хорошо поете. Что думаешь, Сабрина?
Даже тогда в моем сердце таился небольшой червячок. Я чувствовала его: «А как насчет меня?», когда мама произнесла эти слова. Это я родилась с песней. Я получила все те лайки. Но меня никто не спросил.
– Хорошо, – согласилась Сабрина. – Почему нет?
* * *
Первые видео оказались провальными. Но мама, находясь под влиянием сериала «Путь», была убеждена, что если хорошенько продумать стратегию, то все получится. Она начала читать о том, как обеспечить видео успех. И решила, что нам нужны хук, лук и звук.
Звук был преимущественно продиктован каверами. Мы пока не начали писать свой материал. Лук – моя заслуга: я хотела, чтобы мы выглядели как Билли, Жозефина и Джиджи. А хук в том, что мы – сестры, которые совсем не похожи на сестер.
– Как нам вас назвать? – спросила мама. – Кебеде сестры?
Сабрина наморщила нос.
– Сестры Кебеде, – предложила она. А затем покачала головой. – Странно звучит. – Она на секунду задумалась, постукивая пальцами по подбородку. – Может, Сестры Кей?
– Сестры Кей, – повторила мама. – Мне нравится.
* * *
Когда четыре года спустя нас пригласили в офис Хейдена Бута, Сестры Кей могли похвастаться каналом на Ютьюбе (220 000 подписчиков), профилем в Инстаграме (780 000 подписчиков), аккаунтом в Твиттере (375 000 подписчиков), официальной страницей в Фейсбуке, несколькими фан-страницами и каналом на «Саундклауде», где выложено более двадцати оригинальных песен.
А еще у нас появился менеджер – мама. Она с одержимостью смотрела разные успешные видео, пытаясь понять, что работает, а что нет. Она составила нам еженедельное расписание, проанализировала веб-трафик, чтобы решить, когда выкладывать посты. Постоянно засиживалась допоздна, просматривая комментарии и репосты. Когда видео заработали первые рекламные деньги, она наняла на них консультанта, чтобы довести до совершенства наш лук и максимально использовать – точнее, она сказала «монетизировать» – растущую популярность.
– Занятно, – сказал пиарщик, изучая комментарии. – Похоже, им больше интересна Фрейя.
– Наверное, из-за того, что она отвечает на все комментарии, – пренебрежительно ответила Сабрина. – На все. До единого.
Покраснев, я смущенно и пристыженно опустила голову. Потому что Сабрина была права. В первое время я действительно читала каждый комментарий и отвечала почти всем. Только так я ощущала себя частью этого.
Пусть мы назывались Сестрами Кей, но это было шоу мамы и Сабрины. Может, мы с Сабриной и пели вместе, иногда писали песни, но они с мамой обсуждали каждый аспект бизнеса, и она ходила к ней с каждой новой песней. Они действовали сообща. Составляли планы. И наша семья снова превратилась в стул с тремя ножками.
