А затем переводит взгляд на ассистентку.
– Это гетерохромия, – врет он. – Генетическая аномалия.
* * *
– Что ты делаешь? – спрашивает Харун, заглядывая через плечо Фрейя на монитор.
– Стираю себя, пока не стер он.
– Что?
– Удаляю все свои файлы. Кроме одного.
– Которого?
Он смотрит на экран, на котором Фрейя прокручивает сотни файлов: PDF, JPEG, видео.
– Оригинала.
– Что значит оригинал?
– Оригинальные записи – до того, как песня сведена.
– Зачем они тебе.
– Не они. Мне нужна всего одна.
– Зачем?
– Потому что она принадлежит мне.
Фрейя продолжает прокручивать файлы, пока не находит ее. Маленькое белое платье. ptx.
Бинго!
– Знаешь, как лучше передать файл и полностью стереть его? – спрашивает она Харуна.
– Да, но разве это не воровство?
– Технически это скорее взлом.
– Если она твоя, почему ты не можешь просто попросить ее вернуть?
– Все не так просто. Оригиналы принадлежат Хейдену. Ему принадлежат авторские права. Ему принадлежит все.
Они согласились с такими условиями сделки. Она помнит, как сидела в большом конференц-зале: Фрейя, ее мама, Хейден и команда юристов. Юристов лейбла. Юристов Хейдена. «Нам разве не нужен юрист?» – спросила Фрейя маму. «Мы – ваши юристы», – ответил один из работников Хейдена. «Мы, творческие личности, должны держаться вместе», – добавил Хейден.
Фрейя смотрит на граффити на стене. «Искусство – это личное. А бизнес – нет». И не скажешь, что он их не предупреждал.
Остальные песни пусть останутся, пусть использует их, как хочет, утилизирует, подгонит под следующую яркую девушку. Но не эту песню. Она принадлежит ей.
Фрейя открывает почту и пытается прикрепить файл. Харун молча наблюдает за ней.
* * *
Харун – трус. Сколько еще раз он должен это сказать? Он трус, который разбивает сердца. Трус, который позволяет своей семье участвовать в огромном обмане. Трус, который обычно не вламывается в офисы влиятельных людей, таких как Хейден Бут.
Он хочет помочь Фрейе всеми силами, но даже это делается из трусости. Чтобы вернуть Джеймса. Вот почему он на это подписался.
Но воровство? Харун – хороший парень. Когда Саиф бунтовал и не ходил в мечеть, Харун выполнял свой обет. Когда Саиф довел Амми до слез, женившись на белой девушке, Харун изо всех старался ее не расстраивать. Потому что он – хороший сын.
Но он здесь и, вероятно, участвует в совершении преступления. А если его арестуют? Что подумают люди? Что скажут родители? Будут ли после этого его любить?
* * *
Файл слишком большой. Не отправится по почте. Фрейя знает, что его надо сжать или типа того, но не помнит как.
Харун тупо пялится на нее.
– Ты мне поможешь или как? – спрашивает она.
* * *
Харун представляет, как Абу приходит за ним в полицейский участок, этот арест отражается в его личном деле. Видит стыд в папиных глазах.
Хотя, если его арестуют, завтра он не сможет уехать. Появится оправдание не сесть в самолет.
Как уже говорилось, он трус.
* * *
Фрейя начинает злиться. Снова пытается прикрепить файл. Когда не получается, она бьет компьютер.
– Черт, – ругается она.
* * *
Харун наблюдает за Фрейей, понимая, что ничего не получится: файл слишком большой, и он все равно сохранится в отправленных, даже если она удалит его, на сервере останется цифровой след.
Все внутри него зудит от досады и нетерпения, а увидев выражение лица Фрейи, он проникается ее чувствами. Это исходит от ее лица, он словно забывает собственные проблемы и проникает в чужие. И положа руку на сердце, это такое облегчение. Особенно когда он может помочь другому человеку.
Фрейя снова пытается прикрепить огромный файл. Но в этот раз Харун встает между ней и компьютером.
– Надо делать все правильно, – говорит он, достает ключницу с ключами от дома, студенческим и флешкой, которую он купил специально для хранения фотографий, текстов и имейлов от Джеймса. Но так ей и не воспользовался. Боялся, что его уличат, поэтому флешка оставалась пустой.
Он вставляет ее в порт. Через закрытую дверь из приемной доносится смех Натаниэля и ассистентки.
– Похоже, он отлично флиртует, – подмечает Харун.
Фрейя хмурится, и Харуну становится неловко. Оказавшись на пять секунд вне своего тела, он понимает, что между этими двумя весь день летают искры.
– Не волнуйся, – добавляет Харун. – Ты ему тоже нравишься.
– Думаешь? – спрашивает Фрейя, и отразившееся в ее глазах желание так знакомо ему, что он больше не уверен, чье желание курсирует в венах: ее или его.
Звонит рабочий телефон Хейдена, и телефон ассистентки вторит ему. Фрейя смотрит на имя.
– Это сотовый Хейдена, – шепчет она.
– Если ассистентка не знает, что мы здесь, то и он тоже, – заверяет Харун, внезапно наполнившийся уверенностью.
– Я бы на это не рассчитывала. Хейден видит все, – отвечает она.
– Никто не может видеть все. – Он замолкает на минуту. – Разве что Бог.
– Хейден и есть Бог. – На телефоне мигает кнопка. – Поторопись.
* * *
Пока ассистентка разговаривает по телефону, Натаниэль слышит имя Фрейи.
– Пришла и ушла.
Она с толикой подозрения смотрит на Натаниэля, и он улыбается как можно шире.
– Нет, не сказала, чего хотела. – Пауза. – Она ушла, не дождавшись. Я ее не контролирую. – В ее голосе слышится защитное хныканье. – Ладно-ладно. Я ее верну.
Девушка кладет трубку и, взглянув на Натаниэля, больше не улыбается.
– Куда ушла Фрейя? – спрашивает она.
Может, флиртует он плохо, но врун из него отменный.
– Не знаю. – Он достает телефон. – Давайте позвоню ей.
Он отходит к диванам и звонит по единственному имеющемуся в телефоне номеру.
«Надеюсь, новости хорошие», – говорит его папа.
– Привет, это я, – произносит он. Натаниэль разговаривает с пустотой, чем и занимался последние несколько недель. Только теперь ему не кажется, что он общается с папиным призраком. Потому что мысленно он разговаривает с Фрейей и Харуном.
* * *
– Сколько еще? – спрашивает Фрейя.
– Недолго. Файл передается.
