В дальнейших контактах с ними особое внимание будет обращено на строгое соблюдение правил конспирации, а также на освоение ими фотодела и подготовку к проведению тайниковых операций».
Коэны проработали с «Марком» почти два года. Позже Моррис вспоминал: «С «Марком» работать было легко. После нескольких встреч с ним мы сразу почувствовали, как постепенно становимся оперативно грамотнее и опытнее. Сознательно или бессознательно, но мы полностью доверялись ему и всегда искали в нем опору. Иначе и не могло быть: как человека в высшей степени образованного, интеллигентного, с сильно развитым чувством чести и достоинства, добропорядочности и обязательности, его нельзя было не любить…
Прежде всего это был очень терпеливый человек и относился к людям с большим уважением. Он никогда не пытался поставить себя выше других. Он мог говорить с Ло-ной о новых веяниях в моде и женской психологии так же свободно, как со мной об искусстве и истории. Он был точен и объективен в оценке информации. Самое главное его достоинство — умение понять человека. Мы относились к нему как к старшему брату…»
Однако в конце июня 1950 года Моррис и Леонтина были выведены из США в Советский Союз. И сделано это было целенаправленно. К этому времени американской контрразведке удалось арестовать двух ценных источников информации советской разведки. С одним из них Леонтина ранее некоторое время поддерживала связь, что ставило под удар всю группу источников, с которыми работали супруги, и могло привести к захвату американской контрразведкой самих Коэнов.
Кроме того, Моррис Коэн был хорошо известен как боец испанских интербригад, и это могло привлечь к нему ненужное внимание в США, где поднималась волна маккартизма. Как показали дальнейшие события, Коэны покинули Америку вовремя. Тем самым Центр смог избежать провалов в сети атомных источников и сохранить семейную пару разведчиков-нелегалов для дальнейшей работы.
«Находясь в Москве, — рассказывал ветеран отечественных спецслужб, историк и писатель Владимир Чиков, — Коэны не скрывали, что участие в деятельности советской разведки являлось для них святой обязанностью, что они продолжают гордиться тем, что сделали для Советского Союза. «Если коммунизм считать религией, — говорили они, — то всю свою последующую жизнь в России мы готовы посвятить этой религии».
В первое время они много ездили по стране, плавали по Волге и Енисею, отдыхали на лучших курортах СССР, ходили по московским музеям и выставкам, а потом их стали привлекать к кое-каким мероприятиям по линии МГБ.
Одновременно руководством разведки активно изучались варианты возможного направления Коэнов за кордон на нелегальную работу. При этом учитывалось, что если раньше их служение Лубянке было добровольным делом (они были агентами, жили дома, в своей стране), то теперь оно станет действительно их обязанностью. От этого и жизнь их станет значительно труднее. Ведь им придется полностью поменять свои имена и фамилии и жить в чужой стране по фиктивным документам.
В ходе обсуждения данного вопроса непосредственно с Коэнами последние заверили: «Мы готовы на все. Если нужно, то готовы даже сделать пластические операции на лице, лишь бы поскорее приступить к делу». А на вопрос, почему они так легко идут на все это, Леонтина ответила:
— Наверное, потому, что разведка для нас — это как героин для наркоманов. Мы теперь не мыслим без нее своей жизни, в ней мы познавали истинное воодушевление и великую преданность идее. Разведка для нас — это и путь к великому, и торжество великих свершений. В конце концов, это всегда выход на большую самостоятельную дорогу, а не такое вот, как у нас сейчас, будничное существование.
Леонтина произнесла это без всякой патетики, но в ее словах была спокойная сила духа, и питали эту силу ее личные убеждения и верность избранному в жизни пути…»
Более трех лет находились Коэны в Москве. Здесь Леонтина прошла дополнительную специальную подготовку для работы радистом-шифровальщиком.
Позже в своих воспоминаниях Моррис Коэн писал: «Леонтина и я прошли курс интенсивной подготовки, а затем выезжали в командировки в капиталистические государства. Нам довелось побывать во многих странах и на всех континентах».
Под новыми именами
К середине 1953 года в Центре был разработан план дальнейшего использования Коэнов. Руководством внешней разведки было принято решение направить их в Англию в качестве связников-радистов создаваемой там нелегальной резидентуры. Ее должен был возглавить другой советский разведчик-нелегал — Конон Трофимович Молодый, которому предстояло работать в этой стране под видом канадского бизнесмена Гордона Лонсдейла (оперативный псевдоним «Бен»).
Но ведь ему требовались радисты и содержатели конспиративной квартиры. А лучше, чем супружеская пара Коэнов, находившаяся в Центре и уже готовившаяся к работе с нелегальных позиций, подобрать кого-либо было трудно. Им присвоили новые имена — Питер Джон и Хелен Джойс Крогер, выходцы из Новой Зеландии, и стали уже конкретно готовить к командировке в Англию. Таким образом, общая подготовка, а также отработка нужной документации перед командировкой длилась около трех лет.
В ходе одной из первых бесед с Коэнами по поводу предстоящей работы в Лондоне начальник нелегальной разведки генерал-майор Александр Коротков подчеркнул, что их основная цель — стать надежными оперативными помощниками нелегального резидента, который прибудет в страну на несколько месяцев позже. При этом он отметил, что к тому времени Коэны должны пройти первую стадию легализации, включающую устройство на временное жительство и реальные шаги по организации собственного дела.
Еще в самом начале подготовки нелегалов для дальнейшей работы за рубежом в ее план был включен следующий пункт: «…через «Марка» (Вильяма Фишера. — В. А.) выяснить, интересовались ли сотрудники ФБР фактом исчезновения «К» (Коэнов. — В. А.) из Нью-Йорка. Если что-либо известно ФБР об их местонахождении, то необходимо это учесть при доработке их легенд-биографий».
В радиограмме, поступившей вскоре от «Марка» в Центр, сообщалось:
«Исчезновением «К» неоднократно интересовались у родителей и родственников «Луиса» неизвестные лица. Они ссылались при этом на то, что якобы «Луис» очень нужен школе и отделу просвещения. Отец «Луиса» отвечал всем одинаково: сын с женой выехали в Канаду, обещали возвратиться домой через несколько месяцев, однако по непонятным ему причинам они до сих пор не вернулись. Кроме того, отец сообщил, что квартира сына была кем-то опечатана.
В последний раз исчезновением «Луиса» интересовались два месяца тому назад, что может свидетельствовать о том, что «К» продолжают разыскивать по сей день».
С учетом содержания радиограммы из Нью-Йорка в Москве шаг за шагом начали отрабатывать для Коэнов варианты их будущих легенд-биографий. И только после этого была определена страна их дальнейшего нелегального оседания.
Из документа, рассекреченного СВР России:
«Сов. секретно
Экз. единственный
Председателю КГБ при СМ СССР
