Через некоторое время «Бен» докладывал в Центр: «Организация прикрытия «Дачников»
[8] завершена. Приступили к выполнению второго этапа легализации. Книготорговая фирма «Эдип и Медея» выглядит вполне солидно. Для транспортировки книг им нужна машина».
Основной же задачей супружеской пары являлось обеспечение надежной радиосвязи нелегальной резидентуры с Центром. И здесь в первое время приходилось трудно. Но постепенно дело пошло на лад. Как мы уже знаем, Крогеры арендовали загородный дом недалеко от Лондона и оборудовали в нем радиоквартиру.
Лонсдейл принимал самое непосредственное участие в оборудовании радиоквартиры, вернее — радиобункера. Обнаружив, что в доме под кухней имеется свободное пространство, они с Питером сделали в полу люк с крышкой, а затем подкопали помещение еще на метр, забетонировали его, чтобы вода не затекала, и утеплили. Крышку люка накрыли куском линолеума и поставили на это место холодильник на колесиках. Во время работы передатчика потайная антенна выводилась на чердак, а затем сматывалась по принципу спиннинга на катушку. Над оборудованием погреба Лонсдейл и Питер работали по ночам. Землю ведрами выносили в сад и сделали там цветочную клумбу. Благо знаменитые лондонские туманы даже летом плотно окутывали улицы городка и скрывали все вокруг.
Радиобункер получился очень удачным. Подошло, скажем, время работы на передатчике, откатывался в сторону холодильник, включался свет под полом, и радист нырял вниз. И никто из посторонних не догадывался, что под холодильником расположен люк.
Через некоторое время Питер выехал в Брюссель, где встретился с представителем Центра и получил от него новый радиопередатчик и деньги на покупку автомобиля.
Итак, в сентябре 1957 года радиоцентр, полностью оборудованный всем необходимым и оснащенный присланной из Центра «Астрой» — скоростным радиоприемником, вышел в эфир. Хелен приняла первую радиограмму, в которой Центр ставил перед «Беном» конкретные задачи по организации работы с агентурой, а также по проникновению на объекты, представлявшие первостепенный разведывательный интерес.
После завершения всех работ по оборудованию радиобункера Лонсдейл посоветовал Питеру отказаться от аренды официального помещения его фирмы на Стрэнде и перевести офис в одну из комнат своего коттеджа. По его мнению, это позволило бы Питеру не только существенно сократить расходы на аренду, но и экономить время. «К тому же, — подчеркнул Лонсдейл, — именно здесь, в Руисли-пе, не будет, как в центре Лондона, бросаться в глаза посторонних ваше частое отсутствие, связанное с поездками на континент для встреч с курьерами Центра». Предложение резидента было принято и вскоре реализовано.
Что касается Лонсдейла, то, прибыв в Лондон, он, как ему и советовал секретарь Ванкуверского отделения Королевской заморской лиги, первым делом посетил правление местного отделения организации. Оно помещалось в центре Лондона, рядом с парком, прилегающим к Букингемскому дворцу.
Нелегал вписал свое имя в книгу «иностранных гостей» и получил на первое время место в отеле лиги. Вскоре его принял генеральный секретарь отделения, который в свою очередь представил новичка его активу.
О знакомстве с активистами местного отделения лиги и о том, какие выводы для себя он сделал в результате этой встречи, Лонсдейл рассказывал следующее:
«Не успел я еще как следует расположиться в номере отеля, как зазвонил телефон. Приятный женский голос сообщил, что генеральный секретарь отделения лиги хотел бы видеть меня.
— Буду готов через полчаса, — ответил я.
Быстро приведя себя в порядок, ровно через 30 минут я вошел в кабинет секретаря.
— Мое имя Филипп Кроушоу, — представился мне владелец кабинета, пожилой седовласый англичанин. — Я хотел бы познакомить вас с нашими деятелями. Давайте пойдем в бар.
В баре мое появление приветствовали поднятием бокалов, в которых было налито традиционное виски с содовой, при этом мы представились друг другу. Видя, что я тороплюсь и собираюсь попрощаться, Кроушоу, как оказалось, кавалер ордена Британской империи, взял меня под руку и подвел к широкому окну.
— Посмотрите, — показал он рукой на Букингем, — над дворцом развевается королевский флаг.
— Да, вижу, — подтвердил я, не очень понимая его намерения.
— Ее королевское величество пребывает на месте. — Тон его заявления был чрезвычайно торжественным. — Я предлагаю тост за ее здоровье.
— С превеликим удовольствием. Здоровье королевы. — Я заказал виски для всех.
Допивая свой бокал, я пришел к выводу, что мой патриотизм не проявлялся до сих пор с достаточным энтузиазмом, и решил в будущем исправить эту ошибку».
Следует отметить, что в отеле лиги Лонсдейлу удалось завести много знакомых. С некоторыми из них он поддерживал отношения в течение всего пребывания в Англии. Благодаря постоянному общению с активом организации Лонсдейл был в курсе многих политических событий большой важности, присутствовал на некоторых заседаниях парламента, познакомился с рядом парламентариев, установил контакты среди политиков и бизнесменов.
«Первые недели в Лондоне, — рассказывал позже «Бен», — я жил в гостинице лиги, питался там, посещал фильмы и концерты, регулярно заходил в бар и вскоре примелькался всему обслуживающему персоналу. При входе у меня уже не спрашивали пропуск, а вежливо улыбались и приветствовали по имени.
Я оставался членом лиги в течение всего времени пребывания в Англии (не считая, разумеется, тех лет, которые провел в тюрьмах Ее Величества), часто посещал различные мероприятия, получал на адрес лиги корреспонденцию. Главное же заключалось в том, что лига являлась моим клубом, куда я мог пригласить знакомых, чтобы опрокинуть по стопке. Дело в том, что в Англии все пивные и бары закрыты днем, то есть как раз тогда, когда бизнесмены и другие солидные люди встречаются по делам. Именно в такие моменты очень важно иметь возможность сказать: «Пойдемте посидим в моем клубе», поскольку бары клубов открыты как раз тогда, когда закрыты общедоступные питейные заведения.
В лиге я познакомился с Элизабет Пауэлл, сотрудницей, специально выделенной для оказания помощи «заморским» посетителям.
Элизабет часто выручала меня, оказывая, в частности, всевозможные услуги.
Естественно, что я никогда не забывал «заслуг» мисс Пауэлл и часто, возвращаясь из поездок «на континент», привозил ей всяческие подарки, начиная от французских духов и кончая модными и весьма дорогими безделушками.
Мисс Пауэлл тоже не оставалась в долгу и снабжала меня время от времени билетами в театры, в студию телевидения и на другие зрелища. Более того, она обеспечивала меня пропуском на торжественный парад лейб-гвардии в годовщину коронации королевы, попасть на который среднему англичанину было практически невозможно.
Элизабет также регулярно поставляла мне пригласительные билеты в королевскую ложу Альберт-холла — самого большого концертного зала Лондона. Нужно было видеть выражение лиц моих английских знакомых, когда я будто бы невзначай приглашал их на концерт в ложу Ее Величества. На большинство людей это производило неизгладимое впечатление. После концерта я дарил своему гостю на память пригласительный билет в королевскую ложу, на котором каллиграфическим почерком была выведена его фамилия. Трудно передать, какое глубочайшее уважение к моей скромной персоне вызывала эта несложная комбинация, соавтором которой была Элизабет.
