– Да уж, – проговорил он, – твоя красотка оказалась такой сладенькой, что мы решили вернуться за добавкой.
Эймос сжал кулак и уже готов был опустить его Феликсу на голову, но Брайс перехватил его руку в воздухе. Покачав головой, он склонился над пленником. Вытащив нож из ножен, закрепленных на ремне у него за спиной, Брайс взял Феликса за правую кисть и, вывернув ее в сторону, в которую ни одна человеческая кисть сгибаться не должна, приставил лезвие к первой фаланге его пальца и слегка нажал.
Феликс задергался и пронзительно завизжал. Тут уж даже парни из полицейского спецназа слегка попятились, и только мы с Эймосом остались на месте.
Брайс посмотрел на Антонио, но от него пользы было мало – после удара прикладом по голове он то и дело терял сознание. Тогда Брайс наклонился к самому лицу Феликса и вопросительно приподнял брови.
Феликс плюнул ему в лицо и задергал ногами.
Брайс сильнее вывернул ему руку, сильнее нажал на нож.
Феликс повернул голову к протоке и посмотрел вниз по течению.
– Туда… Она туда побежала…
Эймос тоже наклонился и процедил сквозь зубы:
– «Туда» – это куда?..
Феликс попытался показать направление левой, простреленной рукой. На глазах у него выступили слезы.
– Вон туда… К реке. – Он всхлипнул. – Она убежала два дня назад. Эта сволочь ткнула меня ножом в ногу и удрала.
Эймос посмотрел в указанном направлении, потом перевел взгляд на отца. Мистер Картер достал из сумки свитер Аманды, дал понюхать псам, потом жестом приказал Гасу и Бэджеру искать.
Эймос повернулся к одному из своих людей и показал на Феликса и Антонио.
– Займитесь ими, – велел он и, не мешкая, побежал за собаками. Половина полицейских и охотников с фонарями отправилась за ним, а я вопросительно посмотрел на Брайса. Тот покачал головой, окинул взглядом протоку и, войдя в воду, поплыл вверх по течению.
Я проводил взглядом Эймоса, который почти исчез за деревьями, потом тоже прыгнул в протоку. Проплыв против течения ярдов двести, мы с Брайсом добрались до небольшого песчаного островка. Хватаясь за корни сосны, торчавшие из размытой почвы, Брайс первым выбрался на берег и протянул мне руку. Я схватился за нее, и он легко поднял меня из воды. Понюхав воздух, Брайс проговорил, не глядя на меня:
– Не люблю, когда мне врут.
И он медленно пошел вдоль уреза воды. Лай Бэджера затих вдали, и вокруг нас снова сгустились темнота и тишина. Чуть не ощупью я двигался следом за темной фигурой Брайса, который, внимательно глядя себе под ноги, шагал вдоль самого края воды. Что́ он мог видеть в такой темноте, чем он руководствовался – чутьем? инстинктом? – так и осталось для меня загадкой.
Пройдя примерно с полмили по заросшему кустарником берегу, мы оказались среди могучих деревьев, каждому из которых было не меньше двухсот лет. Если и существовала на свете такая вещь, как сердце болот Сокхатчи, то это было именно здесь. Земля под нашими ногами была мягкой от мха и пружинила, а в воздухе сильно пахло эвкалиптом и мятой.
Внезапно Брайс круто повернул направо, от воды. Петляя между деревьями, он то и дело втягивал носом воздух, но двигался уверенно, словно идущая по следу собака. Я даже подумал, что с ним можно было бы ходить за енотами вместо Гаса с Бэджером, но, конечно же, промолчал.
В конце концов мы достигли могучего дуба, верхушка которого много лет назад была сломана ураганом. Здесь Брайс замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, прислушиваясь. Наконец он снова сдвинулся с места. Обойдя дуб круго́м, он постучал по стволу рукояткой пистолета.
Словно из са́мой толщи старой древесины послышался приглушенный женский плач.
Упав на колени, я принялся разрывать гору мягкой земли у подножия дерева. Брайс мне помогал. Мы разбрасывали мох и песок, обнажая корни, а плач внутри становился все отчетливее и громче. Наконец мои руки провалились в широкое дупло между корнями и сразу наткнулись на ноги Аманды, которая тут же принялась лягаться как бешеная.
– Аманда, это я! Я, Дилан!..
Но она продолжала отбиваться, время от времени жалобно вскрикивая.
Расширив проход, я пролез внутрь, в дупло, и Аманда прянула от меня на другую сторону пустотелого ствола. Ее глаза были устремлены прямо на меня, но меня она не видела или не узнавала. Полость внутри ствола была огромной – может быть, футов пяти шириной. Свет показавшейся из-за облаков луны попадал в верхнее отверстие сломанного ствола и отбрасывал на землю странные причудливые тени.
– Аманда, Аманда… – Я подполз ближе. – Это всего лишь я…
Несмотря на свой круглящийся живот, Аманда ухитрилась свернуться клубком и только мотала головой из стороны в сторону. Я уселся рядом с ней на кучу трухлявой древесины и взял за руку.
– Это я, Дилан. Дилан Стайлз.
Она несколько раз моргнула и посмотрела на меня почти осмысленно, но говорить не могла. Ее лицо распухло от бесчисленных комариных укусов, один глаз совершенно заплыл, но дыхание понемногу становилось ровней. Я потянулся к ней, и Аманда взяла меня за руки.
Я нес ее к берегу на руках, Брайс шел следом. Вокруг по-прежнему было темно, земля под ногами была неровной, а Аманда была беременна, но все это по какой-то причине не имело значения. Наконец мы достигли берега, и я осторожно уложил ее на землю. Аманда тут же перекатилась на бок и стала жадно пить. Брайс достал из кобуры свой «кольт» и, направив вверх, приготовился спустить курок, но я остановил его движением руки. Обняв Аманду, я прижал ее голову к своей груди и прикрыл ей ухо ладонью, а она крепко обняла меня.
Только тогда я кивнул, и Брайс трижды выстрелил в воздух. В ответ откуда-то издалека донеслись два выстрела. Он выстрелил еще три раза, и я увидел, как блестящие гильзы отлетают в сторону и с шипением падают в воду. Минут через десять я услышал вдалеке голос Эймоса, который звал:
– Аманда! Аманда!!!
Аманда подняла голову. Ее руки дрожали.
– Отведи меня к моему мужу.
Я снова поднял ее на руки, и мы пошли по мелководью туда, откуда раздавался голос Эймоса. Когда мы прошли ярдов сто, из кустов выскочили Гас и Бэджер. Эймос ненамного отстал от собак. Бросившись ко мне, он просунул свои руки под мои, Аманда выпустила мою шею и обхватила Эймоса.
– Я хочу домой!
При звуке ее голоса из горла Эймоса исторглось сухое рыдание человека, который больше не в силах сдерживать свои эмоции. Я знал этот звук – мне приходилось слышать его и раньше. По-прежнему удерживая на руках тело Аманды, Эймос упал на колени, и вода заплескалась вокруг его пояса. Коснувшись ладонью ее живота, он прошептал:
– Ребенок?..
Аманда через силу улыбнулась.
– Все в порядке. Лягается, словно в футбол играет.
