Максимилиан непроизвольно сжал кулаки, желая стереть эту улыбку с губ друга. Он хоть осознаёт, что говорит о его жене? Странно было слышать такие слова от Дениэля, который о женщинах отзывался весьма иронично.
— Так женись, будет тебе веселье, — слова прозвучали немного грубовато, но Максимилиан не справился с голосом, и вспыхнувшее раздражение прорвалось. Давненько у него не было такого «весёлого» утра, как в первый день после свадьбы.
Ожидал, что некромант как всегда отшутится, что это ярмо не для него, но к удивлению тот перевёл на него задумчивый взгляд, как будто заглядывая внутрь себя.
— Я убедился, что на самом деле в браке нет ничего страшного. Твоя жена благополучно избавила меня от страха перед этим шагом. Может быть и женюсь, если встречу такую же интересную девушку. В отличие от других женщин, с ней интересно разговаривать. Её поведение и реакции непредсказуемы, и не знаешь чего ожидать в следующий момент.
— Ты не устал петь дифирамбы моей жене? — скучающим голосом, скрывающим усилившееся раздражение, поинтересовался у друга.
— Не обижай её. Она хорошая девушка.
— Сам разберусь со своей женой. Нечего из меня монстра делать!
«Хватит уже того, что получил выволочку от собственной жены», — добавил про себя.
— Как насчёт поединка? — спросил Дениэля, переводя тему. Тот выдернул меч и отсалютовал ему. — Идём, паяц. Погоняю тебя.
— Это кто кого ещё погоняет! — возмутился некромант. — Это я с тебя лишний песок выбью.
— Ну-ну, — хмыкнул Максимилиан. Они перемахнули через ограждение и зашагали на тренировочную арену.
***
Домой вернулся в гораздо лучшем расположении духа, чем когда уходил. Сегодня с Даниэлем они хорошо измотали друг друга, потом переместились поплавать в одной уединённой морской бухте, смыли соль с тела в горном озере и вернулись в столицу. Он закинул некроманта домой и ещё с влажными волосами вышел из портала в своей спальне, чтобы сменить одежду.
Дёрнул за колокольчик, вызывая слугу. Робин появился, когда он уже переоделся и застёгивал манжеты рубашки.
— Господин, вас дожидается целитель.
— Он уже осматривал мою супругу?
— Да, и хочет поговорить с вами.
— Хорошо, проводи его в мой кабинет. Я сейчас подойду.
Робин ушёл, а он не спеша надел жилет, и собрал волосы в низкий хвост. Поймав себя на том, что медлит, решительно вышел из покоев.
— Максимилиан. — Ферон поднялся при его появлении. Знал лорда ещё юнцом, и они давно перешли в общении наедине на «ты».
Поприветствовал старого знакомого и сел в кресло напротив, где на низком столике стояли фигуры их незаконченной игры.
— Продумываешь стратегию?
— Ты меня разгромишь через четыре хода, — вздохнул целитель.
— Три, — усмехнулся Дарстен.
— Вот скажи, как ты, будучи гениальным стратегом, умудрился испортить отношения с женой с первого дня?
— Что с Анникой?
— Не знаю, что между вами произошло, что ты был настолько несдержан, но синяки я убрал, ускорил заживление внутренних повреждений.
— Они есть?
— Не сильные, но без меня её ждали неприятные ощущения, и могло развиться воспаление. Ты был не аккуратен. Я бы рекомендовал тебе её дней пять-десять не беспокоить. Отвлечь. Её эмоциональное состояние меня беспокоит.
— Она плакала?
— Нет. Наоборот, слишком рассудительна и сдержанна для пережитого. Ненормальная реакция как для юной девушки. Скорее абстрагируется от пережитого, что чревато нервным срывом в дальнейшем. Поэтому рекомендую, только приятные эмоции, не дави на неё.
— Я не давил! Скорее меня тоже ввела в заблуждение её сдержанность. Если бы она плакала или была испуганна, я бы был мягче… наверное, — ради справедливости уточнил он. Какой смысл теперь рассуждать, когда сложилось всё так, как сложилось. Вот только по его личным наблюдениям Анника уж никак не абстрагировалась от пережитого. Скорее проанализировала его и вынесла вердикт.
— С самого начала можно же было помнить, что имеешь дело с девственницей, — в голосе Ферона прозвучал мягкий укор. — Ты же не сторонник лишней жестокости.
— Можно подумать, я юных аристократок ежедневно невинности лишаю! — огрызнулся беззлобно.
В юности было несколько пастушек, но расплатился золотом и забыл. В любовницах ценил опыт, а не наивность.
— Задержишься на обед?
— У тебя сегодня приём. Не хочу отвлекать.
— У меня вышколенные слуги, знают, что нужно делать. Оставайся.
Отпускать Ферона не хотелось, как и обедать одному. Но если жена ещё не уехала в город, нужно кое-что сделать.
— Подожди меня здесь. Отдам несколько распоряжений.
Уточнив у слуг, что Анника ещё у себя, переместился в сокровищницу, где хранил самое ценное. Дверей в помещении не было, как и окон. Свет обеспечивали магические светильники. Подойдя к одной из шкатулок, достал маленькую коробочку, где хранился перстень матери, с гербом аррхов Коурстена. Теперь это кольцо по праву принадлежит его жене.
Так же выбрал украшения к сегодняшнему приёму. Ради интереса заглянул посмотреть на новый доставленный гардероб жены и знал, что платье для приёма подготовлено льдисто-голубого цвета. К нему идеально подойдёт парюра из крупных топазов с бриллиантами. Роскошные фамильные украшения рода Коурстенов. На одном из портретов его мать запечатлена в них. Они идеально украсят несколько простой фасон выбранного Анникой платья.
Можно было преподнести украшения и перед самым приёмом, но он собирался последовать мудрому совету Ферона и начать радовать супругу как можно раньше, не откладывая в долгий ящик.
Надо бы подарить ей ларец с магической защитой, настраиваемой на хозяев, где бы она могла хранить украшения. Он как-то до этого не задумывался, что все её личные вещи остались дома. Пока она не ткнула его носом в этот факт.
Не желая портить себе настроение воспоминаниями об утреннем разговоре, погасил светильники, оставив лишь один, и переместился в покои жены.
Вовремя. Судя по всему, Анника была уже готова к выходу и надевала перчатки. С удовлетворением отметил, что синяки исчезли без следа. Не мог спокойно смотреть на них, чувствуя свою вину. Пользуясь мгновениями, пока его присутствие не обнаружили, окинул супругу оценивающим взглядом.
А она изменилась, с их первой встречи. И с чего он тогда решил, что она невзрачная? Вроде незаметные глазу штрихи, а совсем иное впечатление. Анника как будто расцвела. Черты лица стали выразительнее. Исчезла некая угловатость и порывистость. Сейчас все движения были грациозные, плавные, и держалась она с царственной уверенностью женщины, осознающей свою привлекательность.
Все признанные светом прелестницы имеют некий флёр, особую ауру знающих себе цену женщин. Анника не была красавицей в общепринятом смысле, но держалась с их уверенностью в себе. Что весьма удивительно для восемнадцатилетней девушки.
