А еще у меня почему-то не получилось вытянуть из перстня энергию. Его магическая структура оказалась настолько устойчивой, что, даже проведя пару минут у меня в руках, она категорически отказывалась истощаться. Само, собой умышленно портить ее я не стал, но вещица была любопытной. Однако, прикинув так и этак, я все же решил, что грех забирать ее из храма. Вдруг ее кто-то пожертвовал? Вдруг она кому-то нужна? Так что я обтер кольцо об одежду и, полюбовавшись бликами на гранях, просто из смеха надумал его примерить.
На безымянный палец правой руки перстень скользнул, как живой, заставив меня удивленно хмыкнуть. Признаться, я был уверен, что он будет болтаться на костяшке, как клоунское кольцо на деревянной палочке. Но нет. Кольцо оказалось точно по размеру, да еще и засветилось с чего-то, будто подключенная к розетке лампочка.
Признаться, столь странная реакция вызвала во мне вполне обоснованные подозрения. Внезапно проступившие внутри металла черно-золотые ниточки эти подозрения укрепили. А когда внезапно засветилась и вода в фонтане, до меня дошло, что происходит нечто неординарное. Но, прежде чем я успел содрать опасную находку, меня словно молотом ударило по голове, а затем и бросило на колени, заставив скорчиться на полу и сдавленно захрипеть.
Я чувствовал себя так, словно тону в бесконечно глубоком омуте и отчаянно захлебываюсь в черной воде, которая сдавила со всех сторон, словно обручем. Меня мгновенно прошиб пот. Воздуха не хватало. Я буквально задыхался в бешеном водовороте эмоций, откуда-то зная, что они не мои.
Удивление. Раздражение. Злость…
Абсолютно точное понимание, что все это так некстати…
Снова раздражение.
Осознание.
Смирение.
И, наконец, неуверенное движение навстречу, как если бы тот… другой… внезапно опомнился, а затем со вздохом протянул руку. Предлагая помощь. Защиту. И поддержку.
Хорошо, что в этот момент я успел нащупать впившийся в кожу перстень и с руганью содрал его с себя, едва не сломав палец. Наваждение тут же схлынуло, но сесть все равно удалось с трудом. Меня трясло, рубаха была насквозь мокрой. Фонтан продолжал светиться, как ненормальный, вода в нем бурлила, яростно плескалась, словно внезапно закипевшее озеро. На полу уже растеклась огромная лужа, а затем… все закончилось так же внезапно, как и началось.
Почти сразу после этого где-то неподалеку скрипнула дверь, и в храм ворвалось сразу трое жрецов в традиционно белых одеяниях. Выглядели они до крайности встревоженными. Один и вовсе был всклокочен, будто его в экстренном порядке вытащили из постели. Подбежав к фонтану, все трое одновременно сунулись внутрь, пошуровали там лапками, а затем принялись теребить единственного свидетеля. Но у меня в это время в башке царила такая каша, в висках грохотали молоты, затылок ломило, а в теле поселилась такая безумная слабость, что я даже языком ворочать не мог. Не говоря уж о том, чтобы объясняться с рассерженными жрецами.
Наконец, сквозь грохот в ушах я сумел расслышать яростное:
— Где она?!
Подумав о Талии, я вяло махнул рукой и попытался сказать, что не знаю, куда пропала девчонка. Но жрец, не удосужившись даже выслушать, сорвался с места и бегом кинулся к выходу. Следом за ним туда же бросился второй, на пути что-то бормоча и размахивая руками. А третий склонился надо мной и с укором бросил:
— Эх, ты…
А что «эх я»?
Ну сглупил. Бывает. Цапнул чужое, вот, наверное, Тал-Рам и наказал (или наказала?) дурака за жадность. Но я ведь честно хотел вернуть кольцо. А сейчас тем более отдал бы эту гадость кому-нибудь на сохранение. Но вот беда — пальцы на правой руке напрочь отказывались повиноваться. Да и остальное тело не слушалось. А когда я раскрыл рот, чтобы попросить жреца забрать перстень, откуда-то из темноты выскочила Талья и горестно воскликнула:
— Помогите ему, господин! Он пива перебрал, и теперь ему плохо!
Я мысленно застонал, поражаясь тому, как это рыжее недоразумение дожило до своих лет, если только за сегодня мне уже дважды захотелось ее прибить.
— Выпей, — тем временем сказал жрец, и моих губ коснулся край металлической чаши. — Пей, мальчик. Это поможет.
Я послушно сглотнул. А потом почувствовал, что мое сознание улетает в неведомые дали, и обессиленно закрыл глаза.
***
Пришел в себя уже под утро. Все еще слабый, разбитый, как после долгой болезни, но живой, хотя и на удивление туго соображающий. Пока вспоминал что да как, пока сообразил, что нахожусь в полутемной келье, рядом снова появилась тараторящая Талья. И до того заглумила болтовней мою и без того гудящую голову, что я послушно встал, отряхнул успевшую высохнуть тунику и без единого возражения поплелся вместе с ней во дворец.
Жрецов, как ни странно, встретили лишь одного. И тот больше интересовался не моим самочувствием, а тем, не видел ли я кого вчера в храме. Я посмотрел на него мутными глазами и честно сказал, ничего тогда не соображал и вообще, понятия не имею, о чем меня спрашивают. Жрец после этого явственно огорчился, но задерживать нас не стал. Поэтому я решил, что Талья наверняка ему все уже выболтала, и потащился на улицу, очень надеясь, что все-таки доползу до дворца на своих двоих.
Вчерашний стражник пропустил нас без единого вопроса. Дурная девица и ему запудрила мозги, с энтузиазмом рассказывая, как меня вчера развезло с полкружки пива, зато как я при этом по-благородному ее нашел и отвел в храм. На мой взгляд, было б лучше, если бы она вообще не упоминала, что убегала из дворца, но дело сделано: благодаря жрецам ее репутация не пострадала. А потом я все же улучил момент и, слиняв через черный ход, пробрался в свои покои. А уже там, грохнувшись на кровать, сообразил, что все это время сжимал в онемевшем, сведенном судорогой кулаке проклятый перстень, который так неудачно подобрал.
Мне понадобилось почти полчаса, чтобы по одному разогнуть непослушные пальцы и выкинуть дурацкое кольцо к черту.
Голова после этого прояснилась мгновенно. Даже дышать стало легче. Но слабость, напротив, стала еще сильнее, так что вскоре я снова вырубился и до самого вечера благополучно продрых. А когда открыл глаза и почувствовал себя в норме, то искренне порадовался своему везению… пока не вспомнил, что вчера произошло еще одно событие, о котором следовало немедленно сообщить Тизару.
За эту сумасшедшую неделю я видел «дядюшку» лишь мельком. В основном, во время завтраков, где Тизару, как придворному магу, было положено присутствовать. На трапезе приближенные императора обсуждали текущие дела, разбирались с насущными проблемами. Этакая пятиминутка для приближенных, где люди узнавали свежую информацию. Однако после этого Тизар на целый день с головой уходил в свои собственные, еще не совсем понятные мне обязанности, поэтому увидеться с ним можно было лишь поздним вечером. В соседних покоях, куда он обычно приходил ночевать.
Однако на этот раз я его там, несмотря на поздний час, не застал.
