— Еж, слыхал? Без плаща обойдешься. Если, конечно, командир нас по темени в горы не зашлет.
— Караван в Хад поедет завтра с утра, — отозвался из головы отряда его высочество. — Мы поедем с ним.
— Замечательно, — с облегчением пробормотал Еж. — Ночевать, надеюсь, тоже будем не на улице?
— Нет, — кратко сообщил Карриан, и тема для разговора оказалась исчерпана.
Когда мы спустились с холма и подъехали к воротам, Зиль соскочил на землю и, протиснувшись между ожидающими в очереди на въезд, скользнул к одному из стражников, на ходу доставая из-за пазухи верительную грамоту с личной печатью императора. Ребята, к слову сказать, выглядели более чем внушительно в латных доспехах, кирасах, шлемах и при оружии. Явно не ради галочки их тут поставили. Да и досмотр содержимого телег они проводили вовсе не формально. Я, правда, полагал, что для одиночек и знатных господ должен быть предусмотрен отдельный вход или другая очередь. Но нет. В Хадицах, похоже, особых различий для гостей не делали. А Карриан изначально не хотел привлекать к себе внимание, поэтому, вероятно, и набросил на голову капюшон, скрывая от любопытных взглядов породистое лицо.
Тем не менее долго торчать перед воротами нам не пришлось. Зиль, переговорив с одним из стражников и показав ему бумагу, был тут же препровожден в виднеющуюся за воротами караулку. Какое-то время пробыл там, но минут через десять вышел обратно на пару с невысоким, но серьезного вида, хорошо одетым мужичком, который чем-то напомнил мне герцога эль Соар. Такой же цепкий взгляд. Такие же умные глаза. И точно такая же аура властности, которая незримым ореолом окружала этого невзрачного с виду господина.
По его сигналу стража на воротах тут же расступилась. Зиль призывно махнул рукой, и мы благополучно миновали очередь, которая, несмотря на вечер, все еще была немаленькой. После этого мужичку подвели уже оседланную лошадь. Пробежавшись по нам взглядом, он едва заметно наклонил голову перед наследником престола. И, явно зная, кого именно занесло к нему в гости, вскочил в седло, сделав это не только привычно, но и довольно лихо.
Следом за непредставившимся господином мы и двинулись в город. Я опять оказался в числе последних, рядом с Зюней и рино Кэртом. Но это обстоятельство скорее радовало, чем огорчало, потому что отсюда я мог не только видеть его высочество, но и отслеживать, что происходит по бокам и сверху. В частности, на крышах и в окнах домов.
Как и я предполагал, улочки в Хадицах оказались извилистыми и узкими до безобразия. Неудобно ходить и жить, зато сподручно обороняться, если сюда прорвется неприятель. Действительно, военный городок. Но не могу сказать, что мне было приятно проезжать между нависающими с двух сторон зданиями, поминутно поглядывать наверх и подспудно ждать, что там распахнутся окна, и оттуда, как в земном средневековье, вниз прольются помои или содержимое ночного горшка.
Хадицы в этом плане меня порадовали: улочки, хоть и узкие, оказались не такими уж и грязными. Стоков для нечистот я вообще нигде не увидел. А заметив в одном из проулков металлический люк, и вовсе облегченно выдохнул: похоже, тут была нормальная канализация, а значит, и водопровод.
В общей сложности, добирались мы до постоялого двора около тридцати минут. Не потому, что было так уж далеко — просто народу в это время толклось немало, а улицы, как я уже сказал, были тесными, поэтому ехали мы цепочкой, медленно, но даже так коням приходилось регулярно останавливаться, а мимо них то и дело шныряли привычные к такому положению дел пешеходы.
Про местную моду можно было сказать только два слова: не существует. Люди были одеты кто во что горазд, в зависимости от уровня достатка. Ну, разве что женщины традиционно носили длинные платья, чаще всего в серо-коричневой или черной цветовой гамме, а мужчины предпочитали кожаные или холщовые штаны, такие же кожаные или тканые куртки, сапоги на толстой подошве с преимущественно высокими голенищами. Причем за время пути я ни разу не увидел ни одного разодетого в пух и прах «павлина», которых было полно в императорском дворце. И не встретил ни одной кареты, хотя данный факт ввиду ширины улиц был вполне объясним.
Возле постоялого двора отряду пришлось разделиться: его высочество вместе с Зилем и рино Кэртом отправились вместе с незнакомым господином дальше. Я так понимаю, на прием к коменданту или кто тут у них был за главного. Остальным же пришлось завернуть во двор большого двухэтажного дома, на углу которого висела недавно покрашенная вывеска с надписью «Три кружки».
— Три корочки хлеба, — пробормотал я, заехав внутрь самым последним и перед этим бросив взгляд в конец улицы, где исчезало непосредственное начальство.
— Что ты сказал? — не понял юмора Арх, но я только отмахнулся и отправился следом за остальными в ближайший сарай. То есть, на конюшню. Откуда меня почти сразу вытолкали и сказали, чтобы шел лучше заказывать на всех горячий ужин.
Я снял седельные сумки и честно пошел, прикидывая про себя местные цены и сумму, которую можно было потратить на пропитание. Но потом решил не мудрить. Зайдя в дом и оказавшись в обеденном зале, прямо с порога огляделся. Нашел в переполненном помещении единственного не сидящего за столом человека, по всем приметам похожего на хозяина. Подошел, вежливо поздоровался. И, узнав, что господин Урт и впрямь владелец данного заведения, с ходу сообщил:
— Прошу прощения, уважаемый. Ни фига не разбираюсь в ценах и в местных порядках, но со мной приехало одиннадцать голодных головорезов, так что будьте любезны, выделите несколько комнат на ночь и большой, желательно не пустой, стол, где нам никто не будет мешать.
Господин Урт, внешне похожий на слегка очеловеченную помесь бурого медведя и дикого кабана, широко усмехнулся, обнажив на редкость крупные зубы.
— Одиннадцать, говоришь?
— Так точно, — кивнул я, бесстрашно рассматривая здоровенного хозяина дома. Вот уж и правда, медведь. Заросший до бровей. С грудной клеткой, больше похожей на наковальню. И с такими ручищами, что ими только в кузнице молотом бухать, а не стоять у плиты.
— Сейчас организуем, — снова усмехнулся господин Урт и коротко свистнул. — Ильс, выгляни сюда!
Из двери, которая, судя по всему, вела на кухню, выскочил худощавый… ну, то есть еще более тощий, чем я, паренек лет шестнадцати. В слегка подпаленной по краю и закопченной рубашке, с пятнами сажи на курносом носу. Но в фартуке. С испачканными в муке ладошками, которые он тут же отер о не особенно чистые штанины, а затем с готовностью подскочил к хозяину.
— Ильс, сколько у нас осталось свободных комнат?
— Четыре. Две здесь и две в гостевом доме.
— Приготовь. И займи два последних стола. Через полчаса там должна стоять еда и выпивка.
— Хорошая выпивка, — подсказал я. — Но не самая крепкая и не очень много. А мяса побольше. Хотя, думаю, мои мордовороты и овощи с голодухи сметут на раз-два.
Ильс недоверчиво на меня уставился, но мой внешний его не особенно впечатлил. Впрочем, перечить хозяину он не посмел, поэтому поманил меня в дальний угол, где, несмотря на полный зал народу, до сих пор стояло два никем не занятых стола. А затем выразительно кивнул — мол, помоги, подвинуть. И, когда я спросил, отчего нам так повезло, не слишком охотно пояснил:
