Сильвия немного помолчала и, осмыслив сказанное, усмехнулась:
— Что ж, будем считать, мы друг друга поняли.
Я протянула ей руку, и она, немного поколебавшись, крепко ее пожала.
Дальнейший разговор вернулся к событиям на Сумеречной Жемчужине. Я рассказала о Яли, добавив, что не знаю, кто она и по чьей указке действовала. О принцессе Линарии умолчала, как и о своей темной магии, — пусть догадки Сильвии остаются просто догадками, так будет лучше для нас обеих.
Сильвия ушла первой, а я еще ненадолго задержалась у ведущей вниз лестницы. Отсюда открывался вид не только на море, но и на город, уже горящий множеством вечерних огней. После Жемчужины Сумеречье казалось просто огромным, и я испытывала щемящее чувство нежности, глядя на него. Все здесь было родным и знакомым — даже Слезные трущобы, расположенные на другом конце острова. На небо выползли две пузатые луны, а издалека уже доносились звуки музыки, которую играл летящий на северных ветрах призрачный оркестр.
Еще немного полюбовавшись на прекрасную панораму и послушав мелодию, я уже собралась уходить, когда окружение внезапно изменилось. Перед глазами все поплыло, а в следующий миг я будто по щелчку пальцев очутилась стоящей среди небольшой и смутно знакомой пещеры.
Как оказалось спустя пару секунд, именно по щелчку пальцев! По щелчку пальцев одного мелкого ши, который, болтаясь передо мной в воздухе, ехидненько оскалился.
— Ган? — машинально спросила я, как будто это мог быть кто-то другой.
— Ну, здоров, партнер! — приветствовала меня синюшная нечисть, попытавшись пожать мою руку своей крошечной ручонкой. — Это что ж ты даже поздороваться со мной не зашла, а? Я к ней со всей душой, понимаешь, а она кинула меня, уехала, ни слова на прощанье не сказала! Оставила одного, бедного-несчастного помирать без единой капелюшечки крови!
Я хмыкнула:
— Что-то, смотрю, ты не сильно похудел.
В этот же момент совсем некстати вспомнила о тех невинно убиенных ши, на которых проходило мое обучение некромантии. Особых угрызений совести я сейчас не испытывала, но все равно стало немного неприятно.
— Гляжу, дар-то папочкин раскрылся, — довольно присвистнул Ган, окинув меня пытливым взглядом маленьких поблескивающих глазенок. — Гены не пропьешь!
— Между прочим, раз все знал, мог мне сразу об этом даре рассказать! — укорила я. — И еще совести хватает меня в чем-то упрекать!
— Так откуда ж у меня совести взяться? — искренне удивился ши. — Ты мне тут не заговаривайся, я порядочное исчадие Глубины и с таким тошно правильным понятием не знаком!
Если бы я знала… если бы только знала, как скоро мне будет продемонстрировано отсутствие этой самой совести! Если бы только вспомнила, что эта расположенная внутри скалы пещерка — единственное место близ корпуса, которое не покрывает защитная магия! Если бы… а, впрочем, изменить все равно ничего бы не смогла. Выйти отсюда можно было только с помощью магии переноса, а я таковой не обладала.
— Все это, конечно, очень мило, — проговорила, уперев руки в бока. — Но я у тебя в гостях задерживаться не хочу. Ты же из-за голода меня сюда притащил? Так и быть, пару капелек пожертвую, но потом незамедлительно возвращай меня назад!
Я уже собралась снять небольшую, приколотую к кителю булавочку, когда внезапно заметила, что ши как-то странно поник. И взгляд у него сделался такой пугливо-понурый, виноватый. Виноватым ши на моей памяти чувствовал себя всего однажды, когда затащил меня в эту самую пещеру по приказу Флинта…
Вот же… ши, сожри его Глубина!
Словно в ответ на мои мысли позади внезапно прозвучал насмешливый и отлично знакомый голос:
— Ну, привет, синеглазка.
Резко обернувшись, я несколько мгновений неотрывно на него смотрела, а потом с такой же усмешкой, какая играла на его губах, приветствовала в ответ:
— Ну, привет, пират.
— Предпочитаю, когда меня называют легендарным капитаном пиратов, — поправил Флинт. — Прежде чем я обозначу план наших дальнейших действий, хочу прояснить ситуацию. Тот, кто устроил тебе побег из Сумеречной Жемчужины, обладает феноменальными способностями, если он же организовал то… хм… ту досадную неприятность, из-за которой ни я, ни Шатх не смогли защитить и укрыть тебя от стражей.
Похоже, Флинт тоже не был в курсе того, кто стоял за Яли и стоял ли вообще. Собственно, и о том, что именно Яли оказала мне неоценимую помощь, судя по всему, не знал тоже.
Я развивать эту тему не стала и, предчувствуя неладное, спросила:
— Зачем ты пришел?
Последовавшая за моим вопросом ухмылка мне совсем не понравилась, как и азартный блеск глаз. Как-то сразу подумалось, что, поскольку мы больше не на Жемчужине, можно считать, что срок годности всех договоренностей с Флинтом вышел, а стало быть, и доверять ему больше нельзя. Кто знает, что на уме у этого пирата? Вдруг он решит меня украсть, снова таким образом обзаведясь ценным козырем?
— Я собираюсь проникнуть в Гномий банк, чтобы выкрасть хранящиеся там осколки, — как ни в чем не бывало ошарашил меня Флинт. — И ты мне в этом поможешь.
Я так опешила от такого наглого и во всех отношениях самоуверенного заявления, что, приоткрыв рот, не сразу нашлась с ответом.
— Ты в своем уме? — машинально попятилась я.
Одним неуловимым движением Флинт продемонстрирован издевательски блеснувшую между его пальцев монетку.
Несколько секунд я смотрела на нее в полнейшем ступоре, а затем едва не осела на холодный каменный пол. Сказать, что чувствовала себя дурой, — это не сказать ничего. Да как можно было тогда так бездарно попасться?! Еще и Эртану ничего не сказала, потому что было не до того, и это недоразумение совершенно вылетело из головы…
— Долги нужно возвращать, — с довольным выражением лица сказал Флинт. — Разумеется, ты можешь попробовать нарушить нашу небольшую сделку, но я бы тебе искренне не советовал.
А я вот взяла и попробовала! Просто объявила, что отказываюсь идти на такое преступление, и… он был прав, лучше бы я этого не делала. С его слов, нашу договоренность скрепляла простейшая магия, но, как оказалось, простейшая не значит слабая. Меня скрутило так, что стало нечем дышать, тело взорвалось дикой болью, и из глаз непроизвольно побежали неконтролируемые слезы. Наверное, так чувствуют тебя те, на кого нападает скопище потерянных душ. И это — последнее, что они чувствуют в принципе.
— Скажи, что выполнишь мое желание, — прозвучал голос Флинта, по тону которого можно было судить, что происходящее ему неприятно. — Будешь упрямиться — умрешь через пару минут.
— Ты… — прохрипела я, сходя с ума от боли. — Этого не допустишь… я нужна тебе… живой…
— Да будет тебе известно, что для воссоздания кристалла душ нужна твоя кровь, — возразил Флинт. — Рассказать, сколько существует способов, чтобы сохранить ее свежей до того самого дня? Фрида, я серьезно, — добавил он спустя несколько бесконечных и мучительных для меня секунд. — Не упрямься. Вспомни, что я пират. И поступаю только так, как выгодно мне. Ты ведь знаешь о маленьком секрете, красующемся на моей шее. Я сделаю все, чтобы получить осколки, и, хотя ты мне глубоко симпатична, разумеется, предпочту твою смерть своей.
