Если у взрослого мужчины односпальная кровать (даже не диван, который в случае чего можно разложить!) – значит, у него нет женщины, и даже больше того, он и не надеется на ее появление здесь. Это не спальня холостяка, это – спальня мальчика, безнадежно застрявшего в своем детстве.
Виктор в постели, безусловно, вел себя, э-э… достойно. Не закатывал глаза, не дышал шумно и тяжко, был все так же нежен и пылок. Лишь немного неловок, да и то временами.
Но что же продолжало смущать Алину? Может быть, то, что у Виктора плечи уходили куда-то вниз, словно их кто-то стесал, что ли. А еще у него сутулая спина и небольшой животик. Острые колени. Слишком длинные ногти на ногах, которые надо было постричь неделю назад. Не критично, но… Алина заставила себя отвлечься от ног партнера и подняла взгляд. И обнаружила, что у Виктора, зависшего над ней, маслянисто блестел лоб и залысины на нем. И пахло от Виктора, от его желтоватой кожи без волос, все так же – жареным луком и нафталином.
У Алины были в юности самые лучшие любовники. Красавцы. А Рикардо? Рикардо – король, даже несмотря на возраст! А с кем сейчас Алина занимается любовью? С каким-то письмовыводителем. Акакием Акакиевичем. Человеком чудесным, но никак не способным быть любовником такой необыкновенной женщины, как она!
И все в нем не так, в этом Викторе. Нет, не надо лошадиных форм и размеров в любовном деле, это тоже перебор, но… как тут все скудно и компактно, оказывается. Не нищета, но бедность, да. Хотя Виктор не виноват, и это вообще несправедливо и плохо – судить о людях по каким-то их физическим параметрам, но… Но.
…После произошедшего Алина чувствовала себя еще хуже, чем до того. У нее возникло ощущение, будто она подверглась насилию. Она же совсем не того хотела!
А чего? В принципе можно было заранее предположить, что именно могло ждать Алину в этой мальчуковой постели. Это ж очевидно.
Заниматься любовью с таким, как Виктор, – это значит снизить планку. Признать, что вышла в тираж. Сдалась. Перестала быть привлекательной. Умерла как женщина!
Некоторое время они лежали молча рядом, на этой тесной детской кровати.
– Если бы ты знала… – дрожащим голосом прошептал Виктор и провел пальцами у Алины по плечу. Ее буквально передернуло, но она тоже прошептала, в свое оправдание – жалким таким, лживым голосом:
– Щекотно, милый!
Прижиматься к Виктору становилось все тяжелее. У него был какой-то холодный, липкий пот. Словно Алина сейчас обнималась с лягушкой.
– Вино еще осталось? – спросила она.
– Да, сейчас принесу! – послушно отозвался Виктор.
Когда он вышел из комнаты, Алина вскочила, быстро оделась. Виктор вернулся с двумя бокалами.
– За тебя, Алиночка.
– Спасибо. И за тебя, Витя.
Они чокнулись, Алина пригубила кислого вина, затем сообщила, что ей надо срочно бежать и провожать ее не надо ни в коем случае.
Лишь когда она оказалась на улице, одна, Алина почувствовала некоторое облегчение. Она, безусловно, жалела о произошедшем. Не надо, не надо было портить старую дружбу этим жалким коитусом. Это первое. Второе. А Виктор все же очень хороший человек. И даже чисто по-человечески ему сочувствуешь. Ну как он один, он же скоро совсем с ума сойдет с этими своими пластинками… Конечно, пластинки сейчас в моде, и у Рикардо есть шикарная коллекция винилового ретро, но у Виктора эта история – не про ретро, а про настоящее. Которое законсервировалось навечно. Надо спасать «мальчика». Чисто по-дружески. Ася одна? Вот для Аси Виктор – идеальный вариант, Виктор Асе ровня, что ли…
* * *
– Ася, это я… – В трубке Ася услышала низкий голос Алины Велинской, немного запыхавшийся.
– Привет. Как дела? – спросила Ася и прокашлялась – горло словно сжал какой-то спазм.
– Я говорила с Олегом… Кстати, не хочешь сейчас встретиться? Или уже поздно?
– Ничего не поздно, – решительно произнесла Ася. – Давай, я выхожу. Встретимся в кафе, рядом с бульваром, где Элвис стоит, знаешь?
– О, отличное место, скоро буду… – прогудела Алина.
Ася любила это кафе в американской стилизации 60-х годов двадцатого века. Музыка того времени, оформление – картинки на стенах, фигуры из пластика – Мэрилин во взметнувшемся платьице, звезды эстрады тех лет с микрофонами, мебель – как кожаные сиденья «Роллс-Ройсов», из дерматина все, конечно, сделано, но и что теперь. Главное – атмосфера.
…Посетителей было немного, Ася заняла небольшой «кабинет» у окна – стол и два сиденья, одно напротив другого. Уже ночь, и небо там, за стеклом – синевато-зеленое, в черноту. Огни фонарей… Ася заказала коктейль.
Тут прибежала Алина и тоже заказала уставшей официантке в кокетливом фартучке коктейль.
– Так ты говорила с Олегом? – нетерпеливо спросила Ася.
– Да, да. И это было ужасно. – Велинская плюхнулась на дерматиновое сиденье напротив, прикрыла лицо ладонями и то ли заплакала, то ли засмеялась. – Не надо было ему первой звонить, я как чувствовала!
– Это все твои принципы…
– Да какие принципы! – яростно прорычала Алина. Ася с изумлением смотрела на нее, не узнавала. – Олегу я даром не сдалась. У него теперь «Ромашка» – главная.
– Да кто такая эта Ромашова…
– Асечка, он без ума от нее. Он ее действительно любит, понимаешь?! Я себя просто идиоткой чувствовала рядом с ним. Навязчивой, липкой идиоткой.
– Ох, – пробормотала Ася и закрыла глаза. Этого она и боялась – что рано или поздно все ее умно построенные конструкции-проекции рухнут, словно карточный домик. Если Олег не готов уйти к Алине от Ромашовой, то она, Ася, тем более ему не нужна. – А что ты ему сказала-то?
– Всё. Что я люблю его. Что… хотела быть с ним, надеялась на это. А он мне – это пустое, это пустое… Заладил одно и то же. И лицо при этом такое скучающее, словно я его морской капустой пыталась накормить.
Официантка принесла коктейли в высоких бокалах – с пышной пенкой, в которую были воткнуты консервированные вишенки и зонтики. Ася обожала эти коктейли, безбожно дорогие, но такие вкусные. Отпила немного из бокала и вдруг поняла, что вкуса напитка она впервые не чувствует.
– Он такой дурак, знаешь, – пробормотала она, глядя в окно, в эту летнюю, сине-зелено-желтую, густую ночь, словно нарисованную кистью Ван Гога. – Что нашел в этой Зинке, не понимаю…
– Ася…
– Да, – с трудом подняла голову Ася.
– Ты ведь тоже одна. Только не ври, что тебя это устраивает… Подумай о Вите Борташевиче. Прекрасный мужчина, без подвоха, ты его знаешь тысячу лет, это не какой-то там кот в мешке. Отчего бы вам не сойтись?
О чем она говорила? Ася даже не сразу поняла смысл сказанного. Алина предлагает ей сойтись с Борташевичем, бывшим однокурсником? Да, Ася хорошо знала Виктора, общались они довольно часто в сети, обсуждали других однокурсников, Витя охотно читал блог «Черной Пантеры», который тайно вела Ася… У них много общего, если подумать, но как же Олег?
