– У Стивы своя голова на плечах есть! – в один голос закричали Петр и Павел.
– Мам, это неправильно… – сказал Павел.
– Мам, зачем ты согласилась… – Петр обратился к отцу: – Пап, это подло.
Юрий к подобному обращению, видимо, не привык.
– Что? Вы о чем, пацаны? Да как вы смеете… – Лицо его исказилось от ярости.
– А вот смеем, если не мы, то кто еще защитит маму? – сказал Петр.
– Погоди, Петь, – прервал его Павел. – Спокойно. Давайте спокойно все обсуждать, мы же не обезьяны, а люди. Пап, ты пойми, ты поставил нас, именно нас, твоих сыновей, в очень хреновые условия. Как нам жить, зная вот это все, а? Мы же мужики, блин, а ты нас буквально размазал. Сделал разменной монетой.
– Да. Как нам жить, зная, что ты мать купил, нами торгуясь, а? – подхватил Петр.
У Зины все внутри похолодело. Кажется, только сейчас она поняла, как эта ситуация смотрится со стороны. А она смотрелась гадко.
– Это я виновата, – сказала Зина. – Я же согласилась на папины условия, правильно? – Она повернулась к Юрию. – С меня тоже спрашивайте, не только с папы.
– С тебя мы не будем никогда спрашивать, – дрогнувшим голосом произнес Павел, а Петр кивнул в подтверждение слов брата.
– Почему это? – ехидно спросил Юрий.
– Потому что она мама, – в один голос произнесли Петр и Павел. Они подошли к Зине и с двух сторон обняли ее. У Зины немедленно защипало глаза. Материнский рефлекс!
– Значит, вашей маме все можно? – В голосе Юрия зазвенела ярость. – А мне, вашему папе, что можно? А что нельзя?
– Не ты нас поднимал, не тебе приказывать, пап.
– Мы тебя уважаем, как отца, и все такое… все эти ритуалы, почтение… это мы готовы…
– Но мы тоже можем отказаться от тебя, как ты когда-то отказался от нас, – отойдя от Зины, спокойно произнес Павел. Петр встал рядом с ним, плечом к плечу. Братья смотрели в глаза отцу, а Юрий, очень бледный, глядел на них, словно не узнавая.
– Что, от наследства готовы отказаться даже? – попытался усмехнуться Юрий.
– Наследство – вещь хорошая. Но не тогда, когда за него продаваться надо. А жить нам с этой хренью вечно в голове, когда все время помнишь, к чему ты маму принудил, а мы вроде как на это согласились… ни к чему, – сказал Петр.
– Ни к чему, да, – кивнув, согласился Павел.
– Зина? – Юрий повернулся к ней.
Зина вдохнула глубоко. Потом выдохнула. Вытерла слезы, постаралась улыбнуться и сказала:
– Мальчики правы. А я дура, что пошла на это.
– Ты не дура, мам!
– Ты просто мама. Ты это сделала, потому что ты – мама.
– Ну ладно, я не дура, но я, честно, мечтала все исправить. Когда семнадцать лет, и двое младенцев на руках, и только мама рядом, и помощи никакой… Да, мечтаешь, чтобы муж вернулся, вспомнил о детях… Я на самом деле все время об этом думала, хотя загнала эти мысли очень глубоко. Я думала об этом всегда. До сих пор. Наверное, потому и согласилась на твое предложение! – Зина подошла к Юрию. – Мы ведь только что с тобой об этом говорили. О том, что ситуация будет повторяться до тех пор, пока не пройдешь правильно весь этот квест… И вот мы снова вместе с тобой. Но теперь я ухожу от тебя.
– Бред какой-то, – пробормотал Юрий. – Зина, мальчики! Это же… неправда! Да, мы с мамой сейчас договорились сойтись, на определенных условиях, но… это же все не так. В кино такое часто бывает, по сюжету – люди на пари сходятся, а потом понимают, что пари – это только предлог, на самом деле они хотели быть вместе, и они счастливы вместе, а пари – это только повод.
– Не наш случай, – безнадежно махнула Зина рукой. – Ладно, разговор окончен.
– Петя, Паша! – закричал Юрий. – Вы серьезно, вам не нужны деньги, что ли?
– Ну, так дай их нам, – пожал плечами Павел. – Только без всяких условий. Просто потому, что мы твои дети. А будешь условия ставить и маму мучить, мы…
– Что «мы», что «мы»?! – закричал Юрий. – Вы мне угрожаете, щенки? Что вы мне сделаете тогда?!!
– Ничего, – ответил Павел. – Мы просто на могилу к тебе не станем приходить. Ты после смерти один останешься.
На Юрия этот ответ произвел ошеломляющее впечатление.
– Вот как. Надо же. На могилку ко мне они не придут. Ха. А может, вы раньше меня умрете!
Настала очередь Зины побледнеть. «Господи, о чем они говорят, зачем… Сегодня все с ума посходили!»
В этот момент опять раздалась трель домофона.
* * *
Все это время, что Олег провел рядом с Зиной, он считал самым счастливым в своей жизни. Еще никогда ему не было так спокойно и комфортно, он и забыл, что по утрам можно просыпаться с улыбкой на губах, с радостью, обращенной к новому дню. А все потому, что рядом – чудесная, удивительная женщина, самая лучшая в мире.
Зина, конечно, немного ворчала – что, дескать, слишком быстро они сошлись, что не стоило вот так сразу и вместе, но, наверное, ее речи можно было отнести к тем, что произносились «для приличия». Так надо. Ну, негоже двум взрослым людям столь откровенно упиваться своей любовью, и ворчание в подобной ситуации – это скорее способ чуть снизить накал страстей.
Иногда еще Зина принималась ревновать Олега – к какой-нибудь очередной девице или дамочке, вздумавшей строить Олегу глазки. Но ревность Зины даже смешила его. Ну как она может всерьез ревновать его, если он ни на какую другую женщину, кроме своей возлюбленной, и смотреть не хочет!
Один раз Зина явно испугалась, после той истории в ресторане, с брошенными в Олега кольцами. Когда они потом, Олег и Зина, возвращались на дачу по ночной дороге, то Зина с досадой, дрожащим голосом произнесла: «Сейчас все с ног на голову. Женщины бегают за мужчинами!» – «Вот оно, последствие равноправия!» – засмеялся тогда Олег.
Он не принимал всерьез страхи и сомнения Зины. Тем более что сам повода ревновать Олег никогда ей не давал.
С детьми еще все удачно получилось, они подружились – Стива и сыновья Зины.
Словом, если не обращать внимание на мелкие шероховатости, совместная жизнь Олега и Зины выглядела со стороны, наверное, просто чудесной. Почти идеальной.
А потом – этот странный звонок посреди дня. Когда ничего, как говорится, не предвещало. Гром среди ясного неба! «Ухожу, я должна, он хороший человек, он обещал все отдать детям, а это важно в наше время, им не придется тянуть из себя жилы и унижаться, мы с тобой разные люди, это наваждение, прости и прощай…»
Летняя сказка закончилась так же стремительно, как и началась.
В сущности, так и должно было произойти. Глупо возводить какую-то одну женщину на пьедестал, делать ее особенной, ни на кого не похожей.
Зина – как все. Как все они, корыстные и жалкие создания, имя которым – женщины.
