– Как Чес?
– Лучше. К завтрашнему дню будет как огурчик.
– Везучий, – шепнула я, и парень недоуменно взглянул на меня. – Я имею в виду, будь он человеком…
– Он бы не выжил, – Люк кивнул. – А если бы носил блокатор, не смог бы восстановиться.
Я прикоснулась пальцами к губам и осмотрелась.
– Это… твоя комната?
– Скорее, мои апартаменты.
Его апартаменты. Правильно. Не какая-нибудь там спальня в родительском доме. Может, он вылупился из яйца или его нашли в капусте? Кто знает.
Люк откинул с лица волосы, и я незаметно проследила за игрой мускулов под его кожей. Он опустил руку и обернулся. Наши взгляды встретились, и я… не могла отвести глаза. Люк словно зачаровал меня, и мы надолго замолчали. Возникло напряжение, как в прошлую субботу, когда оно наполнило весь коридор и будто окутало меня облаком дыма. Казалось, вот-вот разразится гроза. Я бы ничуть не удивилась, если бы лампочки на потолке замигали или же взорвались.
Люк неожиданно отстранился, разорвав связь, и негромко сказал:
– Рад, что ты пришла.
Я моргнула.
– Правда?
Он помедлил, но потом посмотрел на меня своими аметистовыми глазами в оправе невероятно густых ресниц.
– Да. Я и не надеялся.
Скрестив руки на груди, я переступила с одной ноги на другую.
– А если бы не пришла, стал бы меня осуждать?
– Нет.
Он криво улыбнулся, и мои щеки порозовели.
– На самом деле ты прав. Я смутно представляю, зачем пришла.
Он усмехнулся и прижал ладонь к плазменной панели. Сканер проверил отпечатки пальцев, и замок щелкнул. Высокие технологии в действии.
– А я знаю почему.
Сердце забилось быстрее.
– Почему?
Люк открыл дверь.
– Чтобы услышать одну историю.
16
Историю?
Я не за этим сюда пришла. Мне хотелось выяснить, что ему известно о матери… какие еще тайны она могла скрывать. Но как только я вошла в прохладную комнату и Люк включил верхний свет, я и думать об этом забыла.
Апартаменты вовсе не походили на мрачную холостяцкую берлогу.
Широко распахнутыми глазами я изучала просторную комнату. Не считая, может, ванной и гардеробной, что могли скрываться за дверями, все остальное находилось прямо здесь. В огромной гостиной перед окнами во всю стену, прикрытыми жалюзи, стоял диван в форме полумесяца. Напротив него на подставке из стекла и металла громоздился огромный телевизор. Полы, сплошь покрытые дубовым паркетом, плавно вели в спальню. Кровать, боже мой… кровать возвышалась на помосте, как на пьедестале. Вдоль стены, следом за пустым письменным столом с ноутбуком, стояли впритык два длинных деревянных комода.
Оглядевшись, я не заметила никаких личных вещей. Ни фотографий, ни постеров на голых стенах. Люк прошел мимо меня, а я шагнула чуть дальше и в углу у телевизора заметила гитару.
Люк играет на гитаре?
Я украдкой взглянула на него. Он шел на кухню, ведя пальцами по столешнице из натурального камня. Интересно, он играет на гитаре без футболки? Я закатила глаза.
Зачем мне ответ на этот вопрос?
– Значит, ты живешь здесь?
– Да.
Он подошел к холодильнику из нержавейки.
Я покачала головой.
– Разве так бывает? Откуда у тебя все это… целый клуб? Тебе всего восемнадцать, а лаксенам вроде бы запрещено иметь недвижимость.
– Запрещено, но это не значит, что в законах нельзя найти лазейку. В документах нет моего имени, но клуб мой.
– Имеешь в виду: все это принадлежало твоим родителям?
Он тихо засмеялся.
– У меня нет родителей.
Я нахмурилась. У всех лаксенов были родители, но потом я сообразила, что он имел в виду. Родители Люка умерли до вторжения или во время него. Может, у них…
– Наследства мне тоже не досталось, – вступил он, и я прищурилась. – Был у меня один знакомый, у которого водились деньги. Парис. Очень многому у него научился.
Парис? Странное имя. Но знакомое. Стоп. Была же такая историческая личность…
– А где он сейчас?
– Умер.
– Прости.
Его спина напряглась, он взъерошил волосы.
– А знаешь… Хотя откуда тебе знать? – Люк засмеялся, опустив руку, и повернулся ко мне. – Парис был мне как отец. Хороший, добрый, а я… Из-за меня его убили. И я не сгущаю краски. Я втянул его в одну авантюру, еще до вторжения, и он погиб.
Я не знала, что сказать.
– К этому мы еще вернемся. Но ты, наверное, хочешь узнать, почему я твержу, что я не лаксен?
Наклонив голову набок, я сложила руки.
– И почему ты все время об этом твердишь?
– Потому что это правда. – Люк так пристально посмотрел на меня, что мне тут же захотелось провалиться сквозь землю. – Я источник.
– Как ты сказал? – Я захлопала глазами.
Он усмехнулся.
– Источник. Потомок лаксена и человека-мутанта.
Я на мгновение застыла.
– Мутировавший человек? – У меня вырвался хриплый смешок. – Знаешь, пойду-ка, поищу Кента и… черт знает что!
Внезапно Люк навис надо мной, не касаясь, но так близко, что меня обдало жаром.
– Мне незачем врать, абсолютно. Пойми, мне от этого никакой выгоды. – Наши взгляды встретились. – Я, кстати, рискую, выдавая тебе то, чего не знает большая часть человечества.
Не сводя с него глаз, я сглотнула.
– Чем рискуешь?
Он помедлил, а потом ответил:
– Всем.
Мое сердце затрепетало в груди.
– Тогда зачем ты мне все это рассказываешь?
– Хороший вопрос, – сказал он, слегка склонив голову. – Ты ведь хочешь правды, а меня сегодня тянет выговориться. Вопрос в следующем: готова ли ты слушать?
Пусть я и порывалась забрать рюкзак и удрать отсюда без оглядки, мне хотелось узнать правду, и я решила: пусть рассказывает. Потом разберусь, врет он или нет.
Я кивнула:
– Я слушаю.
– Отлично.
Он развернулся и в мгновение ока очутился перед открытым холодильником, вытащил две колы.
– Люди многого не знают.
Передавая мне банку, он легонько коснулся пальцами моей руки. Я вспомнила мамины слова о том, что от людей многое скрывают, и крепче сжала банку.
