– Правда?
– Ага. Теория заговора. Вроде того, что правительство может управлять сознанием. Я не отрицаю, что правительство в состоянии провернуть что-нибудь подобное, но на сто процентов уверен, что Айдахо – настоящий штат.
– Ясно. – Нам пора уже было прощаться, но любопытство пересилило. – А ты был один, когда все началось?
Он покачал головой.
– Со своими знакомыми.
– С друзьями?
На его лице появилась задумчивая улыбка.
– Вроде того. Кстати, с двумя из них ты уже встречалась.
Я немного подумала.
– Деймон и Арчер?
Он кивнул.
– Они сегодня вернулись. Так что вы еще встретитесь. – Он посмотрел на меня, и в его потрясающих глазах загорелись искры. – Ты чего к стене прилипла? Я не кусаюсь.
Мои щеки загорелись.
– Люк, зачем ты пришел?
– Хотел тебя увидеть.
Он попятился и сел на кровать, не сводя с меня глаз.
– Будь как дома, – сухо отрезала я.
– Уже.
Я нахмурилась.
– Ты… не должен был.
– Ты права. И даже не представляешь насколько.
Прежде чем я успела спросить, что, черт возьми, это значит, он сказал:
– Нам нужно поговорить насчет сегодняшнего.
Я отклеилась от стены и двинулась к кровати.
– Нужно.
На его лице появилась кривая усмешка, и он потер пальцами подбородок.
– Коннор не нашел того источника, который на тебя напал, но описал его точь-в-точь как ты. И пусть это невозможно, те слова, что он сказал тебе… они напомнили мне одного старого знакомого.
Я присела на кровать на приличном расстоянии от Люка.
– Старого знакомого?
Он кивнул.
– Мне надо кое-что рассказать… – Он поджал губы. – Может, и не следовало бы, но считаю, ты должна знать. И… я не говорил об этом ни Грейсону, ни Кенту, ни Эмери, которая лаксен, как ты теперь выяснила.
– Угу, выяснила. – Я открыла принесенную им колу. – Так что за тайна?
Он весь напрягся.
– Я не просто так сказал, что источников осталось совсем мало. Это все… из-за меня.
– В смысле?
Люк медленно перевел на меня взгляд.
– Большинство из них я убил.
Я тихонько ахнула.
– Но ты… это…
– Не знаешь, что сказать? Впрочем, никто бы не знал.
Парень поднялся с кровати.
– Я уже говорил, что нас, источников, создали в лаборатории, и это не преувеличение: нас вырастили от эмбриона до взрослого лаксена. Приемлемый результат получили после огромного количества неудачных попыток, но даже тогда «Дедал» не все устроило. Они продолжали ставить эксперименты, подбирали сыворотки, препараты, но не подозревали, чем нас пичкали.
Я с ужасом вспомнила, как он впервые рассказал мне об источниках. Люк подошел к окну, через которое совсем недавно попал ко мне в спальню.
– Лишь малая часть источников считалась… стабильной. – Он отдернул занавеску, и в комнату проник лунный свет, очертив его скулы. – Некоторые не прожили и года. Другие протянули дольше, пока та дрянь, что им давали, не перестала действовать. Были и совсем дикие, опасные для окружающих. Таких… их просто уничтожали в лабораториях, обычно с помощью смертельных инъекций.
– Боже мой, – я поставила банку и забралась с ногами на кровать. – Люк, я…
– Это еще не самое страшное.
Скривив губы, он обернулся.
– В «Дедале» появилась новая партия источников, таких, кем они особенно гордились. Я узнал о них перед нашествием. Их держали в Нью-Мексико. После развала «Дедала» я их освободил. Освободил потому, что иначе бы их уничтожили или переправили на другую базу. Понимаешь, я думал, что поступаю правильно. Я перевез их в надежное место. Они были такие маленькие, лет по пять, не больше.
Мое сердце сжалось. Вряд ли эта история хорошо заканчивалась.
– Я не мог жить с ними, поэтому оставил их под присмотром доверенных людей. У меня были срочные дела, а эти люди о них заботились. По крайней мере, старались. – Люк вернулся к кровати. – Только вот эти дети… лучше бы я оставил их в лаборатории.
– Что случилось?
На его скулах заиграли желваки.
– Все началось с мелочей, обычных детских капризов. Когда им не давали того, что они хотели, они закатывали истерики. Только не простые, а такие, от которых вспыхивали пожары, а людей швыряло о стены.
Я опешила.
– Не знаю, почему я считал их обычными детьми. Источники очень сообразительны, и я это говорю не для того, чтобы похвастаться. Пятилетний источник перехитрит любого взрослого. Они научились действовать сообща, чтобы добиваться своего. Сначала порция мороженого, потом желание позже лечь спать. Воспитатели вскоре поняли, что выпускать их в люди просто опасно, особенно после того, как их хитрость переросла в манипуляции, а манипуляции – в насилие.
Люк подсел ко мне поближе. Так близко, что до меня донеслись запахи улицы, жженой листвы вперемешку с хвойным ароматом.
– Однажды двое из них напали на человека… на женщину, что за ними ухаживала… из-за того, что она не разрешала съесть лишнее печенье. Печенье, Персик. Из-за какого-то печенья ее столкнули с окна третьего этажа.
Я молча слушала.
– Она едва выжила, и то лишь потому, что была гибридом. Если бы не это… она бы погибла. Тогда я вернулся. – Люк замолчал на мгновение. – Решил, что смогу… не знаю, изменить их, потому что был среди них один спокойный мальчик. Я почему-то думал, что не все потеряно и, раз они похожи на меня, я смогу привить им терпеливость… научить их сочувствию, в общем, основным человеческим качествам. Я не хотел признавать, что это невозможно. Просто не мог. – Он с горечью рассмеялся. – Но при мне дела пошли только хуже. Им не понравилось, что я раздавал приказы. Как я ни бился, все впустую, я разделял их, наказывал, поощрял. Запереть их я не мог. Они были слишком умны и сильны.
Внезапно я вспомнила, как он назвал себя реалистом, сказал, что некоторые люди неисправимы, безнадежны. Теперь я понимала, каким образом он к этому пришел.
Люк нахмурился, и черты его лица заострились.
– Когда они напали вновь, дошло до убийства. Погиб лаксен, и я больше не мог доверять их опеку людям. Вскоре они набросились и на меня. Все, кроме одного. Ясно, что нельзя было оставлять их на свободе. Они походили на диких зверей, и это было слишком опасно. Иными словами, их освобождение было серьезной ошибкой. – Парень наклонился ко мне и положил руку на край кровати. – Мне пришлось разбираться с ними, Персик. – В его глазах загорелся огонь, и я тяжело вздохнула. – Ты понимаешь, что это значит?
