Я наградила его испепеляющим взглядом.
– Ты как персик. Сладкая…
– Даже не договаривай. – Я подняла руку. – Не пора ли тебе домой?
– Не могу.
– Почему это?
– Ты такая сногсшибательная, что ноги отнялись.
Не удержавшись, я расхохоталась и пнула его ногой. Я поняла, чего он добивается. Он отвлекал меня от страшных мыслей, которые не давали спать по ночам.
– Нет, или ты уходишь, или я запечатаю твой рот степлером.
– Ладно, умолкаю, но остаюсь до возвращения твоей матери. Тебе придется с этим смириться.
Я запротестовала было, но потом вспомнила о Хайди и Эмери. На душе стало тревожно.
– Думаешь, тот тип снова заявится?
– Не хочу рисковать. – Он посмотрел мне в глаза. – С самого начала не стоило, а сейчас – тем более.
– Если мама застанет тебя здесь…
– Не застанет. Я исчезну, как только она вернется, – уверил он. – Она даже ничего не заметит.
– Теперь у меня электрошокер, – напомнила я, кивая на тумбочку.
– Да. Но я уж постараюсь, чтобы тебе не пришлось пускать его в дело.
Выбирая из двух зол: общения с Люком и вероятной угрозы нападения, – я поняла, что на самом деле вовсе не хочу, чтобы Люк уходил. Ведь тот тип проникал сюда дважды. Весь вечер я пыталась подавить в себе страх, и меня вновь охватила паника. Я судорожно вздохнула. Надо взять себя в руки. Мне ничто сейчас не угрожает. И я справлюсь. В конце концов, я пережила нашествие. Я выжила.
Люк накрыл мою руку ладонью, и, вздрогнув, я посмотрела на него.
– Знаешь, – сказал он, вглядываясь мне в глаза, – страх – это совершенно нормальное чувство.
К горлу подступил предательский ком.
– Правда?
– А как же иначе?
– Не знаю, – я пожала плечами. – Страх застилает глаза, сбивает с толку.
– Иногда. А бывает, наоборот, помогает сосредоточиться, придает силу и ловкость.
Он взял меня за руку, и моя душа затрепетала, словно рой бабочек. Я должна была подавить в себе это чувство, но у меня ничего не вышло. Я отвела глаза.
– Хорошо.
Люк отпустил меня, сел, и внезапно к нему в руку со стола прилетел пульт. Мне бы такие способности! Я притихла, пока Люк устраивался на кровати. Вскоре мы сидели бок о бок в изголовье. Он включил телевизор.
– Интересно, сейчас крутят фильмы с Арнольдом Шварценеггером?
Я медленно повернулась к нему.
– А что? – удивился он.
– Вот уж не ожидала.
– Его же давно на цитаты растащили, – возразил он, перебирая каналы.
Я не смогла ничего ответить, и мне все еще не верилось, что я сижу рядом с Люком на кровати, а он ищет старые фильмы с Арнольдом Шварценеггером.
Странная штука – жизнь.
И, судя по всему, то ли еще будет.
24
Проснувшись через несколько часов, я пришла в замешательство. Телевизор был включен, показывал какую-то рекламу, но я не разобрала слов из-за приглушенного звука. Экран озарял комнату мягким светом. Стояла ночь, и я…
Боже мой. Я была не одна.
Я лежала на спине, придавленная теплой рукой поперек пояса. Мужская нога покоилась между моих ног. Я вытаращила глаза, переведя взгляд с телевизора на потолок, и почувствовала, как пульс забарабанил в висках.
Люк лежал рядом со мной, так близко, что его дыхание согревало мое лицо.
Я застыла затаив дыхание.
Как это получилось? Я вспомнила, как Люк перечислял знаменитые фразы героев Шварценеггера… долго перечислял, пока не нашел какой-то документальной сериал про убийства. Странный выбор перед сном, но я быстро отключилась.
Видимо, так мы и очутились вместе.
Хорошо, что не под одеялом, хотя какая разница?
Нам повезло, что мама не зашла пожелать спокойной ночи, иначе от ее криков проснулись бы все мертвые.
Люк подвинулся немного, где-то на полдюйма, но я обомлела. Его нога внезапно шевельнулась, рука чуть сдвинулась. Я не успела опомниться, как его ладонь легла на мой живот, на мой обнаженный живот. Пальцы машинально прошлись по коже возле пупка. Я прикусила губу и зажмурилась, не зная, что делать. Надо было встать, или разбудить его, или сделать хоть что-нибудь! Но я не двигалась, просто лежала, чувствуя разливающееся приятное тепло. И уже трудно было вспомнить, почему это плохо, ведь так хорошо мне никогда не было.
Я ощущала Люка всем телом. Силу его руки, тяжесть бедра, трепет дыхания, и мы лежали рядом словно в тысячный раз.
Сон как рукой сняло.
Он был необыкновенно привлекателен, а я столько натерпелась. Из-за всех этих событий, сломанной руки и прочей ерунды мне в голову приходили совершенно дурацкие мысли, толкавшие на не менее дурацкие поступки. Еще и гормоны разыгрались, аж кровь в жилах закипала. Да, его тепло окутывало меня подобно океанским волнам.
Нужно его разбудить, а еще сломя голову бежать из дома.
Но нет.
Люк пошевелился, обнял меня за талию и – ой, мамочки! – прижался грудью к моему плечу, а ногой…
Черт возьми, этот звук, сонное урчание, от которого по спине пробежали мурашки. Его тонкие пальцы прошлись по пояску моих легинсов, а я лежала, зажмурившись, боясь даже пискнуть. Его дыхание, губы, которые коснулись моего виска…
Я уловила тот момент, когда он проснулся. Он замер. Казалось, добрые полминуты он не дышал. Я не шевелилась, стараясь дышать глубоко и ровно. Мне не хотелось, чтобы он догадался, что я уже давно не сплю. Наверное, это было бесполезно, потому что он мог прочитать мои мысли. Может, он читал их прямо сейчас.
Надеюсь, что нет.
Люк сначала поднял руку, аккуратно, по одному пальчику, потом убрал ногу. Пару секунд он лежал ко мне близко-близко, и я оцепенела, стараясь унять дрожь во всем теле. Его дыхание коснулось моей щеки. Казалось, он колебался, но потом я почувствовала, как он прижался губами к моему лбу.
Мое сердце словно взорвалось. Кровать слегка качнулась, когда Люк встал.
Я затаилась и вдруг услышала, как открылось окно. Повеяло ночной прохладой.
Вскоре окно закрылось, и все стихло. Щелкнул замок. Я не двигалась.
Люк поцеловал меня в лоб.
Это было… так мило, и я совсем растаяла. Вот дуреха. Он же до сих пор любит ту погибшую девочку. А мне он даже по-настоящему не нравился, то есть нравился. Нет, он вызывал у меня симпатию, но я, наверное, просто к нему привыкла.
Привязалась.
– Ох! – тяжело выдохнула я.
