– Ты мой самый яростный фанат, – утомленно подметил Люк.
– Вот только я знаю правду. – Он обошел Люка, остановился у него за спиной, а тот все еще не спускал с меня глаз. – «Дедал» не искоренил в тебе рокового изъяна.
– Вот, значит, как.
– Сострадание. Они не искоренили твоего желания чувствовать. Вот почему ты меня отпустил. – Источник яростно дышал Люку в затылок. – Ну же, – его кулаки сжались, – назови мое имя.
Я отпустила одну полу рубашки и принялась изучать рыхлую почву вокруг, пока не нащупала более-менее приличный булыжник.
– Какая разница, как тебя зовут. – Люк бесстрашно повернулся к Мике. – И насчет моего сострадания ты ошибаешься. Нет у меня его. Я просто тоже умею притворяться.
Он внезапно рванул с места, я и ахнуть не успела. Сгреб источника за шиворот, на мгновение оказался с ним нос к носу и отшвырнул назад. Тот врезался в дерево с такой силой, что с него посыпались ветки, и рухнул, да так, что земля задрожала.
В мгновение ока Люк оказался передо мной, его пальцы обхватили мои щеки.
– Персик, черт возьми.
Я вцепилась в булыжник, а он наклонил мою голову, и из его пальцев заструилось тепло, смягчая пульсирующую боль.
Он меня лечил.
– А теперь вставай и беги, – приказал он, пока теплые волны разливались по моему позвоночнику. – Будет больно, трудно, но надо бежать изо всех…
Люк запнулся и вдруг заслонил меня от яркой вспышки, угодившей ему в спину. В нос ударил запах горелой ткани и плоти. У меня заслезились глаза. Прекрасное лицо Люка исказилось от боли, и я испуганно выронила камень.
– Люк, – прошептала я, понимая, что он ранен, и в панике протянула к нему руки.
Тот взревел с такой яростью, что у любого сердце ушло бы в пятки, и развернулся, вскинув руки. Земля загрохотала, и я завалилась на бок. В воздух поднялись мелкие камни и пыль. Кругом заскрипели деревья, роняя остатки листвы, и послышался громкий хлопок, отдаваясь среди деревьев многократным эхом.
Источник очутился в нескольких шагах от Люка.
– Великий и могучий Люк, я уже трясусь от страха!
Голос Люка стал совсем низким и чужим:
– Шутки кончились.
Меня вдруг отбросило неведомой силой.
Люк шагнул к источнику, и деревья затряслись. Некоторые из них с треском вырвало из земли, и они взмыли в воздух, роняя комья со спутанных корней и наполняя воздух запахом почвы.
Боже мой.
Я едва успела подняться на ноги, как вдруг одно дерево устремилось вперед, затем – второе, третье. Они с грохотом сталкивались с землей и разлетались в щепки. Я не могла понять, достигали ли они цели. В следующее мгновение Люк кинулся ко мне, как вдруг ему в спину прилетел сверкающий шар. Он вновь заслонил меня собой, а потом рухнул на колени и повалился на бок.
– Люк! – закричала я, увидев, как на его рубашке проступили темные пятна. – Нет, нет… – Я в ужасе схватилась за его плечи, но он неподвижно лежал с закрытыми глазами. Я не чувствовала его дыхания, биения сердца. Меня охватила паника. – Люк!
– Кажется, он поломался, – хихикнул источник.
Я обхватила щеки Люка дрожащими руками. Из уголка рта сочилась кровь.
– Пожалуйста, боже мой, нет, нет, – я задыхалась. – Прошу тебя!
– Бог тебя вряд ли услышит. – Мика подошел ближе, и воздух накалился. – Мне кажется, Бог давным-давно никого не слушает.
Кожа Люка теплела под моими ладонями. Появились белые линии, которые тускло мерцали в темноте. Я застыла, вспомнив, как выглядели лаксены, когда умирали. А вдруг источники умирают так же? Вглядываясь в лицо Люка, я ощутила, как внутри вскипает лютая ненависть, такая ослепительная, как самая яркая звезда на вечернем небосклоне. Нет, это неправильно, несправедливо. Когда-то он спас мне жизнь, а теперь умирает, потому что я не смогла за себя постоять. Он защитил меня ценой собственной жизни, и теперь… все воспоминания о нас исчезнут вместе с ним. Мне вдруг отчаянно захотелось их услышать, узнать, была ли я частью тех приятных моментов, о которых он говорил.
– Это неизбежно, – пожал плечами источник. – Когда-нибудь поймешь.
Мои щеки взмокли от струившихся слез. Руки соскользнули с груди Люка на землю. Под ладонями оказалось несколько острых обломков толстой коры. Такие же изрешетили тело Люка, возможно, насмерть. Я сжала один из обломков в кулаке.
– Я даже не думал, что так выйдет, – прогремел Мика. – Не хотел этого.
Ни за что не подумала бы, что я способна на убийство. Возможно, та, прежняя я, и могла сознательно кого-нибудь убить, но за собой я такого не замечала до сего момента.
Я обернулась и подняла глаза. Рядом стоял источник.
Порождение извращенной фантазии.
– В этом не было необходимости.
Он наклонил голову набок и нахмурился:
– Да что ты понимаешь? Ничего. Ничего!
И он был прав. Я ничего не понимала, но знала достаточно.
Я не раздумывая вскочила, замахнулась и, едва успев заметить тень удивления на его лице, изо всех сил всадила обломок коры ему в глаз.
Он завопил, и его крик оборвался, когда я выдернула кусок и всадила его во второй глаз, не обращая внимания ни на звук, ни на противные ощущения. Он рухнул на колени.
Я хотела вытащить свое орудие, но кора переломилась, и обломок застрял глубоко в глазнице. Мика бросился мне под ноги бесформенной, раскаленной массой. Меня окутал ослепительный свет. В груди вспыхнула пульсирующая боль, и я закричала, запрокинув голову. Я задыхалась, мысли путались. Эта боль и свет поглотили меня целиком.
А потом я взлетела.
Перед глазами замелькали небо и деревья. Удар о землю отозвался эхом в каждой косточке тела, но я его не почувствовала. Попыталась встать, но смогла лишь шевельнуть головой. В груди что-то забулькало, словно я захлебывалась. Небо загорелось, и мне вдруг почудились крик источника, рев пламени, хруст искр. Я заморгала, но картинка все продолжала расплываться и вскоре вовсе исчезла.
День превратился в ночь.
Раздался мужской вопль, и, казалось, весь мир поддался той силе, что пронизывала каждую пядь. Свет разгорался и пульсировал. В воздухе ощущался странный запах. Я все же открыла глаза и сквозь пелену увидела Люка. Он швырнул источника о землю, да так, что образовалась воронка, и почва раскололась, подняв облако пыли.
– Зачем? – спросил он, схватив источника за горло. Руки противника безвольно повисли по бокам. – Мика, ради чего?
Это имя. Наверняка Люку сложно было его произносить.
Мика выдавил хриплый, булькающий смешок:
– Я ведь знал, что мне тебя не одолеть, что ты завершишь то, чего я не смог.
