Но Константин лишь завершил то, что уже фактически господствовало на просторах Империи. Христианство овладело обществом, и императорские постановления, признавая этот факт, лишь юридически закрепляли свободу вероисповедания. Так, еще в 311 году согласно указу августа Галерия официально прекращалось преследование христиан и разрешалось свободное проведение христианских богослужений: «Мы увидели, что большая часть христиан, пребывая в своем безумии, и небесным богам не приносит должного поклонения, и (из-за гонений) отвлекается от Бога христианского; посему, руководствуясь нашим человеколюбием и всегдашним обыкновением снисходить ко всем людям, мы решили также оказать свое снисхождение и христианам, позволяя оставаться христианами и строить дома для своих обычных собраний — с тем, чтобы они (христиане) не делали ничего противного общественному порядку».
Действительно, еще во II веке христианство было религией гонимых, отверженных, бедных. Для того чтобы совершить поклонение Христу, верующие вынуждены были тайно собираться в глубоких подземных катакомбах, в стороне от центра города, где вдали от гонителей могли бы молиться, отпевать усопших, крестить детей. Эти раннехристианские катакомбы, с глубокими пещерами, превращенные первыми ревнителями веры в храмы, были украшены настенными образами Христа, святых, апостолов. Они находятся примерно в часе-двух ходьбы, если идти по Аппиевой дороге, от расположенных на окраине древнего Рима терм Каракаллы, знаменитых бань, где собиралось в свободное время все римское общество. Эти подземелья можно видеть и сейчас — видеть и поражаться мужеству и твердости первых христиан, сохранявших веру, несмотря на жестокие гонения, пытки и казни.
Но в III веке вера в Христа настолько распространилась в римском обществе, что многие вельможи из высших слоев общества исповедовали христианство. Так, христианкой была кормилица и воспитательница будущего императора Каракаллы. Сановник Просей, умерший в 217 году, был христианином, о чем свидетельствует его сохранившийся саркофаг. Близка к христианству была и мать императора Александра Севера — она переписывалась с одним из Отцов Церкви Оригеном. Наконец, император Филипп Араб, тот самый, который в 248 году торжественно отпраздновал тысячелетие Рима, не только вел переписку с Оригеном, но и сам посещал христианскую церковь. Правда, утвердить христианскую веру он не успел, пав жертвой заговора в 249 году. Даже жена Диоклетиана — злостного гонителя новой веры — считалась христианкой.
Путь же самого Константина к Христу не был прост. По-видимому, он долго не порывал с язычеством. После смерти императора его статуе оказывали божественные почести, ей даже приносили жертвы, к ней обращали молитвы, как к языческому кумиру. Да и сам первый христианский император и после 313 года чеканил на своих монетах изображения Юпитера, Марса, Геркулеса, Гелиоса, Ники-Виктории. Более того, в Умбрии он воздвиг святилище в честь рода Флавиев. Видимо, не случайно последний языческий историк Зосим, писавший во второй половине V века, свидетельствует, что только после 326 года Константин склонился к христианству.
Более того, можно себе представить, что Константин не относился к христианству как к единственной религии, пренебрегая другими. В 324 году он издает два эдикта, один из которых гарантирует возвращение конфискованного ранее имущества христианам, реабилитацию их в чинах и должностях. Согласно второму равноправие и проявление терпимости обещано и язычникам.
Однако ранневизантийская историческая традиция вскоре начала формировать на страницах церковных и светских хроник образ святого равноапостольного императора, утвердителя новой веры и идеального христианина. В V веке Сократ Схоластик упоминает о крещении Константина в Никомидии, но образец императора-христианина для него — скорее его современник Феодосий II; то же можно сказать и об «Истории» Созомена. Церковный историк V века Феодорит Киррский оправдывает Константина, говоря, что тот откладывал совершение таинства, желая принять крещение в Иордане, а связи императора с арианами «извиняет» сравнением с библейским царем Давидом, который тоже совершал ошибки. Напротив, арианский историк Филосторгий как раз хвалит арианскую политику императора. Но все историки V века избегают вспоминать происхождение Константина, словно стыдясь его незаконнорожденности.
В VI веке Евагрий в «Церковной истории» уже замалчивает имя арианского священника, крестившего Константина, а Феодор Чтец в своей «Трехчастной истории» утверждает, что намерением принять крещение Константин был обязан победе над Максенцием. Наконец, в хронике Иоанна Малалы впервые появляется версия о крещении Константина не в провинции, а в Риме, причем самим папой Сильвестром. Так создавался образ христианского императора.
Не простой была и судьба православия. Когда 22 мая 337 года Константин умер, правителями империи остались три его сына, и только один из них был верен принципам православия. Лишь пройдя через испытания языческой реставрации при Юлиане Отступнике, христианство утверждается в Византии, символом чего становится строительство при императоре Юстиниане (527–565) главной святыни — храма Божьей Премудрости — Святой Софии в Константинополе. И там на мозаиках над входом в храм Константин представлен как творец и созидатель новой христианской столицы, нового Рима, как называли Константинополь современники. Арка же Константина осталась украшением Рима древнего, символизируя торжество нового в неразрывной связи с традициями прошлого.
Перед читателем книга писателя Сергея Власова о Константине Великом. Сразу отметим, что это не строго научное исследование жизни и деятельности первого византийского императора, но скорее беллетризованное эссе, проникнутое страстью и вдохновением. Автор, несомненно, любит своего героя и стремится передать любовь к нему читателю. Заинтересованный же читатель может обратиться к текстам первоисточников — свидетельствам современников деяний Константина.
Этой последней цели служит публикуемый в приложении (в сокращении) текст перевода «Жизнеописания Константина», составленного отцом христианской истории, старшим современником Константина Великого, Евсевием Кесарийским (ок. 260–339).
Ранней Византии история культуры обязана возникновением самого жанра церковной истории. Создателем этого вида исторической прозы и стал Евсевий Памфил, или Евсевий Кесарийский. Родившийся в Палестине и получивший образование в таких центрах ближневосточной культуры, как Иерусалим и Антиохия, он в период диоклетиановских гонений на христиан испытал и тюрьму (вместе со своим наставником Памфилом), и изгнание, спасаясь в Сирии, Финикии и Египте. Впечатления от этих мятежных и трагических испытаний Евсевий выразил в «Истории палестинских мучеников», важнейшее место в которой уделено рассказу о мучительной казни его учителя в 309 году.
Став епископом Кесарии Севастийской в Палестине, Евсевий вскоре смог лично наблюдать торжество христианства при императоре Константине. Он участвовал в государственных торжествах, играл важную роль в ходе подготовки и проведения Первого Вселенского собора в Никее, обменивался письмами с первым христианским монархом.
В новых исторических условиях им создается монументальный историко-апологетический труд — «Церковная история», в которой прослеживается путь христианства от его зарождения и создания апостольской Церкви до времени кануна Никейского собора. Торжество веры, преодолевшей гонения языческих императоров и толпы, и формирование образа христианского императора Константина Великого, в котором «Бог явил подобие («икону») единодержавной своей власти», становятся сюжетом как историографического сочинения Евсевия, так и его «Жития Константина» и «Похвалы Константину».
