Книга Виктор Муравленко, страница 33. Автор книги Александр Трапезников

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Виктор Муравленко»

Cтраница 33

— Сажать надо, — охотно откликнулся Алексей. — И не только в первой половине лета.

Но дядя Коля шутки не оценил, он уже витал по сибирским просторам.

— А взять продолжительность солнечного освещения или полярные «белые ночи»? По сумме световых часов, когда идет фотосинтез, высокие широты намного превзойдут умеренные. Огромные северные неиспользуемые земли являются сегодня самыми экологически чистыми. Да и продукция с них ценится в мире намного дороже, чем выращенная со всякими стимуляторами или с помощью генной инженерии. Еще Вавилов считал, что пределов «осеверения» сельского хозяйства нет. А хлеба на Севере созревают намного быстрее, об этом с XVI века знали. В Холмогорах Ломоносов сам видел овес, который был обмолочен через шесть недель после посева. Всё население Печоры кормилось своим хлебом и одевалось своим льном. В Туруханске всегда сажали редьку, репу, картофель, свеклу и даже огурцы.

А еще одно богатство Севера и Сибири таится в их травах. Потому-то и с домашней скотиной полный порядок. В начале прошлого века каждый крестьянский двор держал по 10–12 коров, по 50 овец, по 4–6 лошадей, а на севере — и по 200 оленей. После коллективизации эта сладкая жизнь, к сожалению, закончилась… А чего стоит только одна знаменитая холмогорская порода коров! Чудо, а не корова, просто мясомолочный комбинат на копытах. Или дикая сибирская лошадь Черского! А если на каждом квадратном километре Российского Севера держать хотя бы одного оленя, то общее их поголовье составит 10 миллионов. Что эквивалентно 30 миллионам овец. А ведь оленеводство не требует ни ферм, ни заготовок кормов, ни большого числа занятых рук. На острове Врангеля один пастух управляется со стадом в четыре тысячи голов. Опять же в начале прошлого века в Приохотье, в Березовском районе Тобольского Севера и на территории нынешнего Ненецкого округа выпасалось по 600 тысяч оленей в каждом регионе. Это тебе о чем-то говорит?

— Нет, — честно признался Алексей. — Я как-то от оленеводства далек.

— Сейчас в тундре, — не слыша его, говорил дядя Коля, — выпасается около двух миллионов домашних оленей, да плюс один миллион диких северных. Это 80 процентов всего мирового поголовья. По биосферной значимости эти стада ни в чем не уступают всем крупным травоядным в Африке. Оленеводство могло бы стать нашей национальной гордостью хотя бы потому, что через оленину человеческий организм впитывает всё буйство зеленого мира тайги и тундры — от грибов и лишайников до трав и листьев, все полезные микроэлементы и витамины. Ягель, основной корм оленя, — это источник жизни.

И, приступая к очередной чашке чая, продолжил:

— Плотность населения в одной только Тюменской области составляет всего 1–2 человека на квадратный километр. Это даже сейчас, когда она стала самым газонефтеносным краем. А ближе к Северу и вовсе 1 человек на 10–50 квадратных километров. Чтобы ты смог представить себе распыленность, разбросанность сибирского населения, возьмем, к примеру, Таймыр. Регион этот по площади больше Украины и Белоруссии вместе взятых. Одним только контуром пересекающих его гор Бырранга можно свободно накрыть весь Кавказ. Площадь Диксона превышает всю Московскую область. Но всё его население сосредоточено в одном-единственном городе — Диксоне, знаменитой столице Северного морского пути. Ты, наверное, и не помнишь, не знаешь даже такой замечательной песни: «Четвертый день пурга качается над Диксоном…» А для нас она была романтическим гимном, зовущим в путь-дорогу, в неведомые края!

— Нет, не слышал, — с уважением признался Леша. — А чего она четыре дня качалась-то?

— Да может и сто дней подряд, дело не в этом. Проживает в Диксоне всего 1,6 тысячи человек. А лететь от него до Дудинки, центра Таймырского округа, на самолете несколько часов. Расстояние между ними такое же, как от Тамбова до Москвы. Зацени масштабы, как вы говорите. Главная черта Сибири — безлюдность устрашающе громадных пространств, этому в мире просто трудно и невозможно найти сравнение. Нет такого нигде на карте. Редкие города и поселки представляются островками в океане холодных незаселенных территорий. Но во времена Муравленко люди туда ехали и стремились, а теперь в большинстве своем — уезжают, бегут. Почему? Попробую объяснить.

— Валяй, дядя Коля! — Леша достал откуда-то овсяных пряников и подложил соседу.

— Сегодня рыночные механизмы и свободные тарифы на транспорт, топливо и энергию вытесняют Север, Сибирь и Восток из общероссийского экономического пространства. А некоторые «мудрецы» не прочь вытеснить их еще и из политического пространства России. Одна душа в Корякском округе, подсчитали они, стоит девяти среднероссийских. Не лучше ли, говорят эти яйцеголовые мастера каверзных парадоксов, вместо северного завоза организовать вывоз северного населения?

— Ну и?

— Пустеют сибирские поселки. Из 1400 высокоширотных населенных пунктов России полностью ликвидировано 390. Дома заколочены или разрушены. Просто ударными темпами идет расчистка пространств Российского Севера. Но жизнь кое-где еще теплится, не все люди «ликвидированы» или смогли уехать, может, денег нет, а может, не хотят срываться с насиженных мест. Я сейчас говорю не о газонефтеносных центрах, там-то всё в порядке. Я — вообще о главной проблеме Сибири и Севера. А цены там какие? Самые высокие в мире на хлеб, тепло, картошку и всё остальное. Это настоящая беда, которую надо решать уже вашему поколению. Потом будет поздно.

— Я подумаю об этом на досуге, — важно пообещал Алексей.

Николай Александрович покачал головой и продолжил:

— За годы последних реформ из малонаселенных восточных районов страны в западные переместилось около 5 миллионов человек. По темпам опустошения лидирует Чукотка, которая по площади больше любого из крупнейших государств Западной Европы, больше Украины с Молдавией. От 164 тысяч человек там осталось 53,6 тысячи. На 20 процентов снизилось население Сахалина, который в сороковых годах поднимал Виктор Иванович, на 16 — Ненецкого края, ну и так далее. Столь стремительного оттока населения без натиска врага с заселенных и освоенных пространств еще не знала мировая история. А как жить в лишенных света и тепла северных поселках? Людей можно понять. И ведь уезжают наиболее молодые, квалифицированные, адаптированные к этим суровым условиям люди. А оставшимся порой приходится добывать средства к существованию только браконьерством. Другого способа выжить нет.

Николай Александрович вдруг достал из принесенного с собой пакета красную папку. Раскрыл, порылся в страницах. Нашел нужную.

— Вот, — сказал он. — Я даже цитату по этому поводу выписал из книги Солженицына. Послушай: «…Брошенный нами в небрежении, незаботе, пугающей назаселенности, преступно содержимый нами, как постылый и чужой, сибирский и дальневосточный край… Невозможно представить, что перегруженная планета будет и дальше спокойно терпеть запущенную неосвоенность российских пространств. Нашей правящей олигархии, утонувшей во внутренних интригах, ничтожных расчетах в жадном обогащении, необходимо хоть когда-нибудь поднять глаза на эти божьи просторы несказанной красоты, души и богатства, которые по несчастному року достались в их вредительское владение».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация