В Нижневартовск прибыл первый поезд.
Создано НГДУ «Варьеганнефть».
В НГДУ «Юганскнефть» по сравнению с 1964 годом добыча нефти увеличилась более чем в 250 раз, производительность труда — в 12 раз, рост численности работающих — в 5 раз.
1977 год, март. Началось строительство газопровода Уренгой — Тюмень — Челябинск.
15 июня. Нефтяники страны, весь советский народ понесли тяжелейшую утрату — скончался Виктор Иванович Муравленко.
Всего одна цитата:
«Чтобы определить место В. И. Муравленко в преображении Сибири, нужно знать и учитывать то время, в которое он жил и работал. Сибирь была его звездным часом. О нем обычно говорят так: нефтяник, выдающийся нефтяник. Это правильно, но недостаточно. Считаю его одним из крупнейших преобразователей и строителей новой Сибири. Занимаясь развитием нефтяной промышленности, он фактически осваивал гигантские, абсолютно необжитые просторы Западной Сибири. Он — видный первопроходец, преобразователь, строитель Сибири, принимал участие в строительстве десятков городов, создании чрезвычайно важных коммуникаций — воздушных, железнодорожных, крупных научных, культурных центров, современной системы жизнеобеспечения. Ведь в ту пору население Тюменской области выросло в три с половиной раза, а Томской — почти в два раза! Заслуга его еще и в том, что им были созданы сотни крупных нефтяных, строительных, научных, культурных трудовых коллективов. Вся его деятельность начисто опровергает злостную выдумку об «эпохе застоя». Благодаря его деятельности в Западной Сибири сформировался нефтегазовый комплекс планетарного масштаба, развился центр большой науки. Многие поколения русских людей, идя на восток, «навстречу солнцу», заселяли и осваивали гигантские пространства Сибири. И вклад Виктора Ивановича здесь огромный, один из самых значительных в тысячелетней истории России…»
(Егор Кузьмич Лигачев, член Политбюро ЦК КПСС с 1985 по 1990 год)
Глава седьмая
1
Из рукописи Николая Александровича Чишинова «Нефтяник № 1»:
«В 1965 году в Тюмени были созданы три главных управления — три кита, на которых, без преувеличения, стала опираться вся жизнь региона, вся западносибирская нефть и газ. Это, в первую очередь, «Главтюменнефтегаз» во главе с Виктором Ивановичем Муравленко, «Главтюменьгеология», которую возглавлял опытнейший геолог, участник Великой Отечественной войны Рауль-Юрий Георгиевич Эрвье, и «Главтюменнефтегазстрой» под руководством также бывшего фронтовика, инженера-строителя Алексея Сергеевича Барсукова. Задачи они решали общие, одно без другого существовать не могло: без геолого-разведочных работ не могло быть промышленного освоения нефти, а само оно могло развиваться лишь в тесном сотрудничестве со строительным комплексом.
Нужно видеть карту Тюменской области, сравнить с тем, что было тогда, в начале и середине 60-х годов, и во что превратился этот нефтегазоносный регион сегодня. В те дни всё находилось лишь в зачаточном состоянии. Несколько карликовых контор бурения в Шаиме, Сургуте, Мегионе. Первые промыслы в Урае и Усть-Балыке… И теперь: карта области усеяна черными треугольниками (месторождениями), которые с расстояния напоминают огромный муравейник, единый слаженный механизм по добыче нефти и газа. Больше всего таких треугольников в районе Самотлора. Сооружены порты, аэродромы, железные и автомобильные дороги, заводы и домостроительные комбинаты. Построены новые города Нефтеюганск, Сургут, Нижневартовск, Надым, Уренгой, Ноябрьск, Муравленко, Когалым, Нягань, Радужный, Лангепас и многие другие.
А как всё начиналось? Не было ни производственных баз, ни дорог, ни жилья. Эрвье занимался поисками нефти в Западной Сибири с середины пятидесятых годов. Ему говорили «научные светила»: «Какая нефть в Тюмени? Всё это плод пылкого воображения!» И годы поисков среди болот, в тайге, в жару и мороз принесли поначалу немало разочарований. Были и пустые скважины, и вода вместо нефти. Но, следуя смелым прогнозам академика Губкина, Эрвье продолжал разведку, как на фронте перед войсковой операцией. И символично, что именно 22 июня 1960 года наступил этот исторический день, когда в Тюменское геологическое управление на имя Эрвье пришла кодированная радиограмма из Шаима: «Аки юз али уч юз», что означало: нефть есть, пошла. Дебит первой скважины составлял 250–300 тонн. Начальник Шаимской нефтеразведки Шалавин радировал по-азербайджански, чтобы преждевременно не поднимать шумихи. В тот же день Эрвье уже стоял вместе с Шалавиным и буровым мастером Урусовым над котлованом, заполненным шаимской нефтью. У ног плескалось первое нефтяное озеро. Рукотворное озерцо, еще очень малое по объему. Победители непременно должны были умыться этой долгожданной нефтью, вдохнуть ее запах, столь отличный от запаха многовековой тайги…
Этот день можно считать началом освоения нефтеносных запасов Западной Сибири. Самый ярый противник поисков нефти в этом регионе — директор Саратовского научно-исследовательского института Назаркин, постоянно докладывающий в цк, обком и министерство, что государственные средства расходуются в Западной Сибири зря, вредительски, что нефти тут никакой нет и быть не может, — был посрамлен.
Уже 18 июля 1960 года в «Правде» было опубликовано интервью Эрвье с академиком Трофимуком, директором Института геологии и геофизики Сибирского отделения Академии наук СССР, с характерным заголовком: «Большая нефть Сибири». Там были такие слова: «Значение Шаимского месторождения, особенно сейчас, после успешного испытания скважины № 6, трудно переоценить. Это первая нефть Сибири промышленного значения… Можно сделать вывод: эта скважина является высокодебитной и находится на уровне лучших скважин Тумазы и Ромашкина в Татарии… Особенно хочется отметить замечательную бригаду Урусова и всех его товарищей, в трудных условиях сибирской тайги эти люди творят чудеса… По имеющимся теперь данным, можно сказать, что Конда в самом недалеком будущем станет крупным нефтепромыслом страны».
Нов этой статье говорилось и о том, что условия труда и быта на буровых оставляют желать много лучшего. То, что приходится испытывать буровикам в Сибири, незнакомо ни одному поисковому отряду или буровой бригаде в обжитых районах европейской части страны. Тюменские разведчики испытывают острый недостаток в станках, особенно легких типов, легко передвигаемых и приспособленных к местным условиям. Недостает совершенной геофизической аппаратуры, транспортных средств большой проходимости. Случаются такие парадоксы, что скважина бурится 15–18 дней, а буровая вышка монтируется в течение месяца. Необходимо широкое применение новых средств — это огромный резерв повышения производительности труда на буровых.
Эрвье и Трофимук обозначили задачи, перспективы развития нефтеносных районов Западной Сибири, а решать их должны были руководящие органы СССР — всей своей политической волей и государственной мощью. И, слава богу, дело сдвинулось с мертвой точки. Не сразу, но все нефтяные силы страны постепенно стали сосредоточиваться в Западной Сибири, в Тюменском крае. А ведь какая техника была у геологов и нефтяников в конце пятидесятых и начале шестидесятых годов? Смешно сказать, но главным транспортным средством у первопроходцев был… танк Т-34, с которого срезали броню и сняли башню. На нем и таскали все необходимое оборудование. Точно так же использовали и артиллерийские самоходные установки, потому что тракторов хронически не хватало, а на чем-либо другом преодолеть западно-сибирские болота было невозможно. Зимой возили технику, летом бурили. Летали на первых вертолетах Ми-1 — по два-три человека. Сколько же надо было сделать рейсов, чтобы перевезти вахту? Лишь потом стали использовать более крупные вертолеты Ми-4.
